«Мы тут сидим, мечтаем, а хоспис рядом»

— Я не знаю. Это сложный вопрос. Я часто об этом думала и не могла дать однозначный ответ, простой и четкий. Была одна девочка, волонтер. Когда она первый раз пришла, то сказала: «У меня было очень плохое настроение и я думала, что у меня все плохо. После того, как вышла из хосписа, я поняла, что у меня в жизни все просто отлично и замечательно!» Это стало ее девизом. Говорит: «Если мне будет плохо, я буду приезжать сюда и понимать, что у меня все, оказывается, хорошо». У меня, конечно, мысли такие есть, но нет настолько яркого ощущения. Есть что-то другое — желание помочь, скрасить чью-то жизнь общением, чем-то полезным, по возможности духовным, книгами тоже, фильмами интересными. И совсем не обязательно своим опытом (в хосписе опыта у людей побольше), а скорее, тем, что я где-то нашла, узнала. Для меня важно то, что для них это тоже важно, они рады, как-то более живыми становятся, о чем-то говорят. Сейчас это уже более заметно, чем раньше.

— Да, они ведь тоже чувствуют, когда не просто так кто-то что-то принес им покушать, или лекарства, или еще какие-то необходимые вещи. Конечно, это все хорошо и нужно. Но личный контакт... Это важнее! Они уже немного знают меня, где я работаю, чем занимаюсь, также и мои личные переживания. Видно, что они действительно переживают, спрашивают про тех, кто раньше приходил, — как они поживают, приветы всем передают.

— Дай подумать. Вроде бы ни с кем не ссорились. С заведующей только чуть-чуть, и по моей вине скорее. По поводу телевизора, который мы принесли в одну из палат. Хоспис — это же больница, там все вещи нужно ставить на баланс. В одну из палат подарили телевизор, и один из жителей этой палаты переезжал в другую, и хотел забрать подарок с собой, так как думал, что это ему подарок. Но заведующая ему объяснила, что это для больницы — для всех, кто находится в той палате. Он ей возражал, и в итоге дал мой номер и позвонил мне. Пришлось решать вопрос с заведующей — либо оставлять на прежнем месте, либо забирать. Конечно, оставили там. А в другую палату принесли еще один телевизор. И такие бывают иногда у нас вопросы. Но это такое, проходящее. А каких-то чрезмерно сложных моментов у меня не было. Либо они, может быть, как-то прошли мимо меня с Божией помощью. Если я сильно устаю от всех своих занятий-работы-учебы, то иногда хочется просто отдохнуть. Тогда бывает сложно собраться и идти отдавать себя.

— Мне хотелось бы еще много чего успевать, но пока не очень получается. Конечно, хочется побывать и на пикниках, и на концертах, и на других мероприятиях. Иногда не знаю, откуда силы берутся. Слава Богу, видимо, от Него и берутся. Еще, может быть, потому, что есть хорошая семья, в которой я выросла. Ведь когда мамы или папы нет — это так сложно и тяжело переживается! У меня, слава Богу, все хорошо. Родители, конечно, воспитывали любовь и уважение к людям. Я думаю, что помогать людям нужно, и это хорошо. В семье у нас старались быть добрыми друг к другу, например, если кто-то устал, то можно пойти и вместо него что-то сделать, стараться не капризничать и не истерить. Это я называю «простое человеческое отношение» друг к другу (улыбается). Когда я выросла, то поняла, что, к сожалению, для многих это далеко не норма. Да, ко мне хорошо относились. И я к другим стараюсь так относиться. Спасибо родителям, они в этом помогли, создавали благоприятную обстановку. Я об этом уже не раз думала. И когда звоню домой, родителям — это доставляет радость. Оттуда я питаюсь, можно сказать, сил набираюсь.

— Когда я впервые пришла, жители хосписа отнеслись ко мне с подозрением. Первые месяца четыре, как они потом рассказывали, не могли понять, зачем я сюда хожу. Позже я узнала, что сюда ходит много сектантов, многие в основном ради «проповеди». Иногда для галочки. «Бутерброды приносят — это хорошо, но зайти, прочитать главу из Библии и уйти, не поинтересовавшись самими людьми, — это не очень приятно» — слова самих жителей хосписа. Сначала со мной ходили Саша Поштарук, Аня Черний и Сережа, мой брат. Жители на нас так смотрели: чего это мы ходим, не проповедуем, еду иногда приносим, если попросят, ничего не навязываем? Не совсем понимали, по каким именно причинам, почему просто так приходим, к ним? Они не хотели этого понимать и принимать. Можно сказать, нас проверяли. Позже начали дружить, кто-то больше, кто-то меньше. И рассказали, как это выглядело с их стороны. Потому что, бывает, откроешься человеку, а ему на тебя, грубо говоря, наплевать, а потом больнее будет во много раз от его равнодушия. Ведь им и так там тяжело, и приходится порой быть осторожными.

— До этого я вообще не знала, что у нас есть хосписы. Кто-то говорил, что у нас есть «богатый» хоспис, примерно на 25 мест, с очень хорошей финансовой поддержкой, и что им там не нужны помощники. Один раз разговаривала с Олегом Цыро об идеях о. Иоасафа, Анны Лелик о поддержке хосписов. Аня не раз рассказывала о Гнездилове, который успешно «внедрил» хосписы в России, об этом еще англичане — авторы идеи хосписа — говорили: «Мы умеем утолить физическую боль, но вы лучше умеете утолить боль душевную». И Олег говорит: «Так у нас же в 10-й больнице, напротив нашего храма Димеевского, есть хоспис!» Я так удивилась, говорю: «Да ладно, шутишь, что ли?!». И мы с ним договорились пойти туда. В воскресенье после службы мы взяли яблок в храме и он показал, где находится хоспис и что он из себя представляет. Я так удивилась и думаю: «Ничего себе. Вот мы тут сидим, мечтаем о визите в хоспис, а он, оказывается, под боком, и никто об этом не знает!»

Это было как раз два года назад. Еще оказалось, что из храма туда приносят продукты с панихиды или трапезы. Обычно занимается этим Владимир, сторож в храме. В следующий раз я с ним и пришла, так как Олег был занят. Владимир и познакомил меня с Вестой. Это молодая женщина, она в хосписе жила уже пятый год. До этого ей негде было жить, кроме как на улице. В одну холодную зиму она замерзла и сильно отморозила ноги. Началось воспаление, подробностей я не знаю, в хосписе обычно мало кто хочет говорить о своих болезнях. Ее забрали в больницу, полечили. Вроде бы все было нормально. А так как ей идти было некуда, отправили снова на улицу. На мороз. И опять забрали на «скорой». В итоге пришлось отрезать ноги выше колен. И так ее оставили в хосписе. Ведь жить негде, работы нет, семьи тоже нет. Она говорила, что ее папа, возможно, где-то в доме престарелых, но где — пока узнать не удалось. Она тут уже почти всех знает. Стала рассказывать, предлагать зайти в одну комнату, в другую... Так я познакомилась с ней и другими жителями хосписа.

— Когда как. Иногда готовлюсь, иногда нет — просто беру и еду. Чаще всего как-то специально я не готовлюсь. Иногда беру свежие номера нашей газеты «Прямая речь», журнала «Отрок». Порой очень вдохновляет проповедь после службы — в храмах прп. Агапита Печерского и свт. Луки Крымского, куда я в последнее время все чаще хожу, там служит протоиерей Андрей Ткачев. Он очень хорошие проповеди говорит. Вот оттуда я частенько черпаю знания веры нашей православной и приношу их в хоспис.

— Да. Бывает, о празднике рассказываю. Главное, в календарь не забывать заглядывать (смеется). Иногда люди сами спрашивают. Не все, конечно. Там много неверующих или никак не относящихся к вере (если их еще не «забрали» к себе сектанты). В хосписе около семидесяти человек. Количество постоянно меняется — одни приходят, другие уходят, кто-то умирает. Есть такие, кто уходит домой или куда-то еще. За них радуешься.

Из всех людей, насколько мне известно, причащается у наших батюшек около пятнадцати человек. Сюда приходят о. Ростислав и о. Сергий из храма свт. Михаила при Октябрьской больнице. Владимир (один из жителей хосписа, с которым мы сегодня познакомились) крестился год назад. Мы особо веру ему не навязывали, как и учил о. Иоасаф. Некоторые знакомые люди меня спрашивают: «Как? Ты что, там не проповедуешь?» Когда я еще только начала ходить в хоспис, о. Иоасаф сказал: «Ни в коем случае не говорите им проповеди. Ничего не навязывайте. Просто ходите и общайтесь с ними. Потом, может, сами начнут спрашивать». Главное — это сам человек. Ты пришел к нему? Или ты пришел непонятно к кому и непонятно зачем? Нужно быть внимательным к душе человека, его чувствам, уметь выслушать, поддержать, когда нужно. А с проповедями так и получилось, как говорил о. Иоасаф: как только мы ближе познакомились и немного подружились с жителями хосписа, они сами стали задавать интересующие их вопросы на тему веры и Православия. И чувства, что им что-то навязывают, не оказалось. Сначала важен сам человек, а не цель навязать ему свою веру. Ведь веру нужно показать, а не навязать.

— Да, порой бывает сложно. Но я стараюсь их услышать. Бывает по-разному: иногда они хотят что-то рассказать, иногда я что-то рассказываю, или просто ведем диалог. Даже бывает, я что-то подготовлю, но это откладывается на время, потому что им так хочется что-то интересное рассказать. В зависимости от настроения, им иногда хочется поделиться историями своей жизни, поделиться своим опытом — ведь жизнь уже какая прожита!

— Да, когда о чем-то своем рассказывают, им это важно, это же их жизнь. Они этим всем делятся. Потом понимают, что я не просто так это все мимо ушей пропускаю, а стараюсь вникнуть, сопереживать, и в последующих разговорах что-либо из рассказанного вспоминаю, знаю, о чем идет речь.

— Точно, не заменят. Любые подарки без общения не много стоили бы. Ведь ничего нет хуже холода равнодушия. А так остается тепло в душе. Конечно, если нас что-то просят, то стараемся принести, когда есть возможность, — лекарства, продукты, одежду, литературу...

Беседовал Игорь Сычов