«Я вернусь, но не сейчас...»

Ещё недавно Дарья Кириченко ездила волонтёром «Молодость не равнодушна!» в детский дом в Гребинки. А сейчас она — житель другой страны, и её ближайшие планы на будущее не связаны с Украиной.
Мы пообщались с Дашей по «скайпу».

— Как давно ты в Норвегии?

— Год и 1 месяц.

— Тяжело было решиться на переезд?

— Я приехала сюда к жениху. Знала, что еду «кому-то в руки». Сама бы не решилась.

— Жених — гражданин Норвегии?

— Нет, он из России. Просто уже 2 года живёт здесь.

— А всё-таки — любишь путешествовать?

— Когда была маленькой, всегда думала — выросту и куда-то поеду. В Америку, за границу. Это влияние американских фильмов, наверное. Там у них жизнь полная событий, интересная, сказочная, можно сказать.

На самом деле оказалось, что везде свои проблемы. Психология человека так устроена — мы всегда думаем, что лучше там, где нас нет.

— В твоих словах я слышу разочарование?

— Нет, совсем нет.

Просто все люди разные, и европейские культуры тоже очень отличаются. Я в Германию ездила на одну неделю. И почувствовала большую разницу даже между немцами и норвежцами. У норвежцев очень холодная культура, они закрытые. С ними тяжело наладить дружеские отношения, проникнуть во внутренний мир, поговорить по душам. Для нас это странновато, мы все любим делиться, общаться, спрашивать совета.

— А ты пыталась с кем-то сблизиться. Поговорить по душам?

— Да, конечно. Начинаешь спрашивать какие-то вещи, и очень быстро натыкаешься на стену непонимания. На тебя смотрят с вопросом: воспитанный ли ты вообще человек? И впечатление иногда такое, что ты со стенкой говоришь. Что-то рассказал про себя, ждёшь откровений в ответ. А в ответ...

— Тишина?

— Да.

— А на какие вопросы у них табу? Что воспринимается как попытка «залезть в душу»?

— Если ты спрашиваешь о семье — это уже некорректно. Кто твои родители, где живут, кем работают. Это уже считается очень-очень личным.

— Наверное, спросить какая зарплата — тоже неприлично?

— Нет, совсем нет. У них есть сайт, на котором ты можешь найти любого человека и посмотреть, сколько он зарабатывает в месяц. Всё прозрачно.

— Когда ты приехала, что тебя больше всего удивило в Норвегии и норвежцах?

— Очень красивая природа и очень ухоженные домики. Никакого мусора нигде нет. Очень чистый воздух.

— А люди?

— Улыбаются всегда тебе, «Welkome...» А в итоге — улыбнулись, а ты даже не почувствовал этого «Welkome...» Тут принято всем улыбаться, но это ничего не значит. Что у человека в душе происходит, непонятно.

— Чем ты занимаешься? На что живешь?

— Я работаю волонтёром в христианской организации. И живу на базе этого христианского центра. Работаю с видео. Делаю рекламные ролики организации. Например, реклама воскресной школы.

— А на что живешь?

— Тут такая система: люди смотрят на то что ты делаешь, и если им нравиться — они вносит деньги. В моём случае это видео. Человек посмотрел ролик, он решает — автор талантлив, я хочу его поддержать. И что-то перечисляет. На жизнь мне хватает.

— Норвежский язык знаешь?

— Совсем чуть-чуть. Но я не планирую тут жить. Я планирую ехать на Гавайи, в университет. Я хочу поступить там на 4 месячные курсы по видеомонтажу. Буду совершенствовать свои навыки работы с видео. Университет очень известный. Там преподают специалисты из Голливуда. Единственно — обучение платное. Около 5 тысяч долларов стоят эти курсы.

— Ты соберешь такие деньги?

— Я думаю, да.

— Тебе нравиться жить в Норвегии?

— Да, но это не рай на земле. Здесь тоже есть несчастные люди. Их много. Жизни разбиты.

— Как разбиты? Почему?

— Людям, которые не хотят работать, государство платит пособие, пару тысяч долларов. Не надо работать. И от люди этого с ума сходят. Они не знают, куда себя деть.

— Это пенсионерам, после определённого возраста?

— Нет, всем. И молодым тоже. У меня есть знакомый, афганец. Ему 27. Он не работает. С ним общаешься, и не знаешь, о чём говорить. Какой-то он потерянный. Спрашиваешь «Как дела?» — «Хорошо.» — «Что делаешь?» — «Да вот гуляю». То есть он целыми днями гуляет, ему платят, и он вообще не парится ни о чём.

— Окончишь курсы видеомонтажа на Гавайях, что потом?

— Пока не знаю. Я была в Англии летом. Мне очень понравилось.

— Чем?

— Там микс людей: эмигрантов очень много, и ты не чувствуешь себя чужим.

И люди более открытые. В Норвегии ты чувствуешь себя суперзащищённым. Ночью идёшь, гуляешь, и никто тебя не тронет. А в Англии мне было чуть полегче, там есть элементы такой небезопасности. И ты чувствуешь себя, как в Киеве.

— Ты соскучилась по криминалу?

— Ну да (смеётся). На самом деле, привычка — вторая натура.

— А не боишься потерять связь с людьми, почувствовать себя эмигранткой, одной в чужой стране?

— Нет. Бог всегда со мной. Он мой лучший друг. И Бог мне посылает тех людей, с которыми мне можно пообщаться, всегда. Несмотря на то, что все, в общем-то, закрытые, но кто-то один всегда подойдёт вовремя. Я ощущаю, что Бог ведёт тебя по жизни, и всё, что делается, не зря. Даже очень страшные вещи. Вот сейчас я рассталась со своим женихом, и это для меня страшная вещь, потому что он мне уже был братом, он мне — близкий человек. Но всё равно в этом есть какой-то плод, что-то, что ведёт меня по жизни.

— Православные в Норвегии есть?

— В организации я одна православная. Хотя церковь здесь недалеко от нас есть. Храм от африканского государства Эритрея. У них всё, как у нас на службе. Единственное, служат на их африканском языке. И ещё обувь снимают при входе.

— Есть тут люди, которые бы тебя там удивили? Своей любовью к людям, самопожертвованием?

— Да. Тут многие ездят в Африку. Миссионерами. На 5 — 10 лет. Целыми семьями. Учат детей. Лечат. Борются с засухой. Вот это восхищает.

— Давай представим тебя через год. Где ты будешь, чем будешь заниматься?

— Я очень хочу окончить эту школу видеомонтажа. Найти людей, с которыми я буду одинаково думать. И уже начинать делать продакшн.

— Ты хочешь снимать кино?

— Да, я мечтаю снимать кино о судьбах конкретных людей, которые пришли к Богу. Через какие сложности они прошли.

— В Киев не тянет?

— Скучаю я только по родным. Конкретно по Киеву, по Украине я не скучаю. Чтоб я плакала, вспоминая Крещатик, — у меня такого нет. Конечно, приятно, когда слышишь русскую речь. И встретить соотечественника. Но у меня, например, лучшая подружка из Индии. И она меня понимает лучше, чем кто-либо вообще.

— Расскажи об этой подружке.

— У неё семья миссионеров, они служат в этой же миссии, где я живу. Она мне как духовная сестра. Мы можем говорить на любые темы. Мы вместе молимся. Она очень сильный человек. Её зовут Эстер, ей 27 лет.

— А сколько тебе?

— 23.

— Вся жизнь впереди.

— Да, я знаю, я вовремя уехала. Окончила университет и поехала. Если бы я потратила лет пять на какой-нибудь телеканал, на работу в Украине, я бы очень сильно притёрлась к стране, и трудно было бы потом уезжать.

— У меня такое ощущение, что ты не настроена возвращаться...

— Не знаю. Как надо, так и будет. Я открыта к тому, чтобы вернуться, но не сейчас. Я хочу научиться многому. Взять максимально, что я могу взять из-за границы. Зависит от мужа, я не знаю, кто мой муж будет вообще.

— То есть ты хочешь создать семью?

— Конечно! Но не сейчас. Раз я замуж не вышла — значит не сейчас. Надо потратить время на развитие себя, своего таланта.

— Удачи тебе!

— Спасибо. У меня сейчас идея возникла: может, прислать владыке Ионе конфеты? Посылку на адрес монастыря. Ой, нет, я ведь буду в Киеве скоро. Просто привезу с собой.

Беседовал Александр Иваницкий