Валерия В: Свадьбы не будет

Разбираясь в шкафу, я нашла пакет со стопкой льняных кухонных полотенец и обнаружила в них белоснежный носовой платок. Ажурное шитье, кружево. Та самая вещь, при виде которой накрывает воспоминаниями; люди вздыхают, прижимают ее к груди, нюхают или просто печально улыбаются. Ну, и плачут, бывает. У меня расшитый платок тоже вызвал вздох, но скорее — вздох облегчения. Я сжала его и тихо произнесла: «Спасибо Тебе, Господи».

Я хорошо помню тот летний день. Подъем в семь, пробежка около дома в парке, и я помчалась по делам. К середине дня я успела побывать в трех местах, навестила бабушку в больнице, и еще хватило сил поехать на ярмарку-распродажу. Я прошла все ряды, меня интересовали ночные сорочки из Иваново, расшитые полотенца и фартуки для кухни. Доставляло особое удовольствие приглядываться, мерить, прицениваться. Среди льняных салфеток я и заметила красивый расшитый платочек.

— Последний остался. Все разобрали. Вот в театр с ним, например, пойти — как красиво, — заметила мне продавщица.
Я полезла за кошельком и, не удержавшись, пояснила:
— Как раз мне под свадебное платье.
— Замуж выходите? — заулыбалась она.
— Да, — у меня все было написано на лице. Я прямо чувствовала, что сияю. — Поздравляю. Счастья вам!

Да-да-да, я выхожу замуж, люди, дорогие мои, милые люди!

Я готова обнять весь мир и всем рассказать, что это случится уже через три недели! Все главные сложности позади: платье куплено, зал в кафе заказан, гости приглашены, тамада найден, куплены венчальные иконы и свечи.
Остались приятные мелочи. Такие как звонки Кости: «А ты хотела кремовые розы? Есть розовые, я не понял, будут ли к нашей дате кремовые, позвони сама, наверное... А если все-таки из Самары приедет тетя с племянницей, то надо их будет куда-то устроить». Я просыпалась каждое утро и с благодарностью смотрела на икону Христа, висящую напротив моей кровати:
— Господи, спасибо Тебе! Как же я счастлива!

...Через два дня Костя неожиданно заехал ко мне вечером в каком-то смятении, не такой, как всегда. «Нет, это не предсвадебное», — подумала я, и сердце защемило.

— Лера, тут такие дела... Аня попала в аварию. На встречную полосу занесло машину... Подруга была за рулем — насмерть. Аня сейчас в больнице, позвонила мне, я вчера и сегодня у нее был...

Аня — бывшая девушка Кости, они расстались год назад, и тяжело — как я поняла. Инициатива исходила от Ани, они расставались, потом возвращались друг к другу, пока девушка окончательно не поставила точку. И оба выдохнули: наконец-то все разрешилось, они стали чужими друг другу, осталась простая привычка.

Костя еще что-то рассказывал, но я уже почти не слышала. Внутри у меня все кипело, я чуть было не закричала: «Да, Аня попала в аварию, но мы с тобой тут причем?! И с чего она тебе позвонила?! Она ведь не одна на белом свете, сиротинка? У нее есть родители, друзья, Костя — это прошлое, у него своя жизнь, он женится, ему сейчас надо о свадьбе думать!»

Костя словно читал мои мысли.
— Аню будут оперировать, ногу буквально по частям собрали, предстоит несколько операций. Мать ее видел — невменяемая, сидит, плачет... Отец у них умер, надо хоть как-то помочь... — он виновато смотрел на меня.

На моем лице все было написано. Я с трудом выдохнула и постаралась говорить помягче:
— Но, Кость, у Ани ведь есть... и другие друзья... И вообще, слава Богу, она жива.
— Ну да, просто уж так получилось, что я первый отреагировал, штифты помог заказать, съездил, оплатил. Нет, деньги у них есть, не волнуйся.
— Какие штифты?! Костя, тебе надо сейчас не об этом думать — не выдержала я. — Они так и будут тебя использовать! Нашли безотказного... Что, больше ни у кого из ее друзей машины нет?! Только ты один на свете?
— Лера, — лицо любимого стало каменным. — Человек попал в беду. И ко мне обратились за помощью. Если ты этого не понимаешь, это твои проблемы...

Короче, в тот вечер мы поссорились, у меня сдали нервы, я разрыдалась и заперлась в ванне. Костя уехал. На следующий день он приехал с цветами, мы помирились, и я, проглотив обиду, решила ехать в больницу к Ане вместе с ним. Пусть видит: вот его невеста. Я уговаривала себя: разбитую вазу не склеить, что было между ними — прошло, нельзя войти в одну реку дважды, они просто друзья теперь... Но сердце ныло от ревности.

Увидев Аню, я неожиданно успокоилась — ее жалкий вид меня ободрил. Обритая перевязанная голова, синяки на руках, и бинты, бинты... Такая способна только жалость вызывать. Мы недолго пробыли у нее, Костя отчитался по этим штифтам и лекарствам. На тумбочке у Ани стояли два букета — розы и лилии.

— Розы как-то быстро завяли, а вот твои лилии, смотри, как раскрылись. Меня снова словно обожгло внутри. «Ну ладно тебе, просто он привез больной девушке цветы», — уговорила я себя, изо всех сил сдерживая эмоции.

До свадьбы оставалось двенадцать дней, когда ко мне ввалился Костя — какой-то совершенно неузнаваемый — и чужим голосом сказал, что свадьбу надо отложить. — Что-о-о? Ты с ума сошел?! А гости? А аренда кафе? Да как можно откладывать?! Да ты чего?!

У меня была истерика. Я понимала: нет, это неспроста, если сейчас он не согласится не переносить свадьбу, то что-то будет... что-то страшное, нет, нет, ни в коем случае я не должна этого допустить! Господи, что люди скажут? Мои родные, подружки, все мои? Спустя четыре года я содрогаюсь при мысли, что бы было, если б тогда Костя сдался, и у него не хватило бы решимости отказать мне.
Но Костя был на редкость упрямым.

Свадьбу отложили. И я понимала, что это — конец. Ее вообще не будет.
Еще через три дня мы встретились с Костей на нейтральной территории — домой ко мне он ехать не захотел.
— Я не знаю, как тебе сказать, скажу все прямо — так будет лучше. Я запутался. Аня всегда для меня так много значила, я считал, что даже самая крепкая любовь может износиться, мы расстались, да... но Аня изменилась, я многое понял, и она многое поняла.
— Да она тебя использует!!! И ты ей веришь?!
У меня снова началась истерика... Я не помню, как попала домой, как отпаивали меня валокордином родители.

...Свадебное платье моя лучшая подруга продала кому-то по интернету. Родственникам все объяснили. Я была жертвой, невинно пострадавшей, но мне было бы легче жить, если бы родители объяснили всем, что мы с Костей просто расстались. Именно расстались, а не он меня бросил. Если б даже так было на самом деле! Но меня бросили, бросили перед самой свадьбой!!! Господи, да за что?!

Я помню тот период: мне хотелось что-то сделать с собой. Нет, на самоубийство я бы никогда не решилась — все-таки смертный грех, да и вообще я трусиха и себе зла никогда не причиню. Мне хотелось именно исчезнуть — чтобы меня не стало, чтобы все обо мне забыли... Побросать бы шмотки в сумку и уехать за океан — работать официанткой в кафе. Чтоб никто не знал, откуда ты, не задавал никаких вопросов...

У меня был нервный срыв, депрессия, мне даже пришлось побывать у психиатра. Ни с родителями, ни с сестрой, ни с друзьями я почти не говорила. Только один раз выплакалась лучшей подруге, но легче мне не стало. Я была обижена на судьбу и на Бога. Я тупо глотала выписанные врачом антидепрессанты и жила какое-то время по инерции. Постепенно стало отпускать. Родители предложили мне отправиться в автобусный тур по Европе — развеяться, восстановить силы. Я согласилась, больше, правда, из-за того, чтобы хоть на три недели исчезнуть из поля зрения родных и соседей. Не то чтобы я была в восторге от поездки, нет, просто это была смена впечатлений — и никто тебя не трогает и не смотрит сочувственно: «Бедная, брошенная прямо перед свадьбой».

Вскоре я стала замечать, что один парень из нашей группы, Андрей, как-то особенно ко мне внимателен, всегда с улыбкой что-нибудь спросит, подойдет незаметно: «Давайте я вас сфотографирую», в отеле за завтраком ищет меня глазами, всегда предупредителен — словом, ухаживает, но ненавязчиво.

Мы были в Венеции, и вдруг в какой-то момент мне стало тоскливо и грустно, и я осталась в отеле, не пошла на экскурсию. Андрей заботливо расспросил, что со мной, не нужна ли мне помощь врача. Я поблагодарила и отказалась.

Утром, когда мы уезжали из Венеции, я обнаружила в автобусе на своем месте маленький букетик белых цветов (не знаю, как они называются, но они были замечательные) и сверток, в котом была яркая красивая подвеска на шнурке.

Когда представилась возможность, я подошла к Андрею и поблагодарила его.
— Особенно спасибо за подвеску. Вы мой вкус угадали, правда.
— Это венецианское стекло. Я подумал, оно так к вашему сарафану подходит.

... Я вернулась в Москву другой, мне снова захотелось жить. Через полгода я вышла замуж за Андрея. Не только я, но и мои родители, близкие друзья были поражены тем, насколько мы друг другу подходим. Две половинки. С Костей было все по-другому, было много противоречий. «Ну да, острые углы есть у всех, надо учиться их сглаживать», — уговаривала я себя. С Андреем я поняла, что такое настоящее понимание.

Нашей семье четыре года, дочке — три. Про Костю я узнала от общих знакомых, что он женился на Ане. А не так давно я нашла его в «Одноклассниках». Специально зашла посмотреть их фото. Ну надо же — и у них дочка! И счастливые лица.

Я кладу свадебный платочек в комод. В субботу мы сдадим Люлю бабушке и пойдем с Андреем в театр. Пожалуй, этот платок я возьму с собой.

Журнал «Наследник»

www.donor.org.ua