«Не верю...» С тех пор как я стала сотрудником благотворительной организации, эти слова слышу гораздо чаще, чем раньше. Причём от друзей и знакомых, которые раньше не подозревали меня во лжи...

Рассказываю о детских домах семейного типа в нашей области, об их количестве, о том, по сколько деток живёт в семьях, и слышу: «Ты хочешь сказать, их берут бескорыстно? Не верю». Или о том, что действительно собирают крупные суммы на лечение серьёзно больных детей, и в ответ: «Ну, если бы не ты мне это сказала, я бы не поверила». Но редко мой опыт, мои личные впечатления об искренности и добрых намерениях приёмных родителей и меценатов берутся в расчёт и имеют какой-то вес даже для ближайших друзей. Потому что крепко сидит в головах: рыба ищет где глубже, а человек где лучше. Не может быть, чтобы кто-то стал рисковать, принимая в семью ребёнка-инвалида. Не может быть, чтобы кто-то, не расчитывая на выгоду для себя, пожертвовал крупную сумму на лечение совершенно чужого человека.

Вот что интересно, когда рассказываешь, что в США, например, почти нет детдомов и не нужно публиковать фото ребёнка, больного лейкозом, чтобы найти средства на лечение (дают и так, без выжимающих слезу подробностей) — этому люди верят. Головой покачивают, удивляются, но верят. Как будто в «загранице» живут инопланетяне, с другим мышлением, другими эмоциями. А мы — ну что мы можем?

А ведь можем и должны — прежде всего, начать с себя. Не взять в семью ребёнка или срочно перевести энную сумму денег на благотворительные цели, а просто поверить, всего лишь поверить. В то, что есть люди, наши сограждане, которые на это способны. Усыновить ребёнка, взять в семью инвалида, быть им хорошей мамой. Посочувствовать не своим, совершенно чужим детям и помочь с деньгами на лечение. Есть такие люди, правда, и немало их. А в существовании их сомневаются. Ну вот просто как: не верю в снежного человека, так и не верю в благотворителя. Причём, что интересно, ничего не узнав, не разобравшись. Ну не верите — сходите проверьте, у мам в детской онкогематологии спросите, кто обеспечивает их лекарствами, у сироты, хорошо ли живется в приёмной семье. Никто не сходит и не попытается узнать. Не поверить ведь легче. И приятно вообще стоять на позиции, когда тебе доказывают, объясняют, приводят статистику, а ты глаза щуришь и головой покачиваешь: не верю! Станиславским просто себя чувствуешь. И нет приёма против этого «не верю», как против широкоизвестного строительного инструмента.

Наше неверие вовсе не так безобидно, как может показаться с первого взгляда. Из-за него люди, которые очень широко занимаются благотворительностью, скрывают свои имена. А значит, никогда не станут примером для подражания. Из-за него благотворительность считается чем-то чуть ли не постыдным и полулегальным. Из-за него человеку, сделавшему доброе дело, обязательно следует ожидать обвинений: «Грехи замаливаешь!» или «Деньги отмываешь!»

А ещё страшнее, что из-за неверия в других мы теряем веру в себя. Ведь если в обществе всерьёз считают, что никто вокруг искренне не жертвует и не помогает другим, напрашивается вывод, что это просто ненормально. Что психически полноценному, уравновешенному человеку бескорыстие вообще несвойственно. Легко ли самому решиться стать в такой компании белой вороной, попасть под обстрел неверия, прослыть «отмывателем денег» или просто дурачком? Тяжело. Вот и выходит, что в нашей стране стать причастным к благотворительности — означает перейти некий рубикон, пробиться через тернии, пусть даже собственных страхов...

Давайте верить в других. Давайте верить в себя. Это непросто, эта вера вытравлена в нас десятилетиями рабства, но она нам так необходима. Давайте верить, и значительно легче всем нам станет жить...

Ольга Левченко

Источник