Думаю, каждый человек не раз стоял на своеобразном краю неизведанной пропасти, когда «контракт с привычным маршрутом» подходит к концу и обратного пути не существует, есть только твое неустойчивое настоящее и абстрактное будущее. Видимо, официально это происходит в момент вручения твоего аттестата, или диплома, штампа в паспорте, записи в медицинской книжке и т. д. Но чаще ощущение некой безысходности и страха приходит гораздо раньше знаменательного события. Например, поздно ночью в одиноком, бессонном состоянии, или напротив — в самом людном месте, и не только накануне зримо важных изменений твоей жизни. В период, когда предстоит сделать выбор — и хорошо, если уже есть из чего выбирать. Становится невыносимо одиноко и страшно, вопросы «А что теперь?», «Где?», «Как?» или хуже — «Почему?» заполняют все наше естество, каждую клеточку и даже воздух, которым мы дышим.

Казалось, мне повезло — я получила диплом младшего специалиста и была в предвкушении встречи с воздушными замками, активно розовевшими в моей голове. Мечтала о Европе, о новых возможностях, открытиях, да что там — о новой жизни!

Экзамены в Академию пролетели быстро, успешно и безболезненно. Это был успех. Все новое и неведомое доселе раскрашивало мою жизнь. Но какими красками и как это происходило — вот о чем я хочу рассказать.

Я надеялась, что в православной, славянской стране будет легко, комфортно, почти как дома, но европейская столица напоминала большой ящик, усыпанный серыми коробками-домами, машинами-монстрами и, главное, неживыми роботами — людьми. Моя открытость и эмоциональность воспринималась как некий сбой в программе, а отношение к религии — как феномен.

Никогда ранее не испытывала желания посещать храм каждый день. Если быть откровенной, порой казалось, что приходить на все праздники — это несколько фанатичным, да и непонятным (как стыдно теперь за свое окамененное нечувствие, дебелость сердца и ума!).

Но тут все было по-другому. С первого дня пребывания за рубежом я буквально считала часы, минуты, когда смогу прибежать, нет — прилететь в церковь. Говорят храм — дом Божий, а если мы Его сыны, то это значит, что, приходя в церковь, мы возвращаемся в Отцовский дом? Не думаю, что вправе рассуждать такими оборотами, но сердце не обманешь, оно возопило и взалкало, и служба лилась исцеляющим миром на мои, в тот момент, сиротские раны, а храм дарил успокоение и чувство, что я не одна, что я дома.

Белой вороной приходилось чувствовать себя все чаще. Другие обычаи, другие законы, привычки, взгляды, поведение, весь менталитет народа кардинально отличался от нашего — украинского. Именно в эти минуты мое сознание все стремительнее переворачивалось вверх дном.

С каждым днем я все больше открывала для себя, насколько прекрасен наш народ: открытый, душевный, готовый прийти на помощь, поделиться последним, пожертвовать собой, отдать бескорыстно, поплакать вместе и разделить радость. Как не хватало этой открытости и даже некой семейности по отношению ко всем окружающим! Там искренняя улыбка — удел неудачников, а никого не интересующий, но упорно задаваемый вопрос «Как ты?» напоминал о холодности и шоу масок поминутно.

Как я ждала субботы! Служба в этот вечер всегда по-особенному прекрасна, как бы в ожидании Пасхального чуда. К тому же я надеялась, что, несмотря на варварскую тенденцию сокращения служб, присущую тамошней поместной Церкви, служба пройдет несколько мягче и каноничней. Как было по-настоящему больно всего через полчаса услышать завершительное «многолетие» хора... Слезы опаляли мне щеки, и насущное «Боже, Боже мой, вонми ми, вскую оставил мя еси?» бегущей строкой вертелось в моей голове, не давая покоя. С того часа война между холодными планами о европейском будущем и сопротивляющимся, бьющим во все колокола сердцем завершилась миром.

Как приятно было написать друзьям пьянящие строки «Я їду додому, до себе додому, де очі знайомі і завжди нові!».

«Щодня близько 1000 українців
подають документи на еміграцію.
Щодня близько 500 українців ступають на чужу землю
у пошуках кращого життя з метою залишитись там.
Ці люди відмовляються від своєї культури
і своїх звичаїв, своєї віри.
Більшість з них до кінця життя працює чорноробочими,
так і не діставши статусу громадянина чужої країни.
А, можливо, їхня біда полягала в тому,
що відповідь треба було шукати в собі,
а не в підручнику географії.
Ти сам собі країна! Зроби порядок в своїй голові!»

(Кузьма Скрябін «Сам собі країна»)

Друзі! В нас чудові, відкриті, чутливі, справжнючі люди, красива держава, щире Православ’я, яблунево-квітна мова, велична та, водночас, многостраждальна історія, унікальна культура. Мені, нажаль, потрібно було добряче натрудити крила, перш ніж зрозуміла якого я роду птах. Але я щаслива, я дома — де лани широкополі, і Дніпро, і кручі і де видно, і де чути, як реве ревучий!

Анна Карамаврова