Пару лет назад подруга поделилась историей своих отношений с молодым человеком, которые казалось, вели к свадьбе. Скажу кратко — в определенный момент их надежды разрушились. Виноватым, казалось бы, был друг жениха, умело повлиявший на еще незрелые отношения. На самом же деле вмешался не друг жениха, а его враг — диавол, и через весьма тонкое, но, как пришлось и самой недавно убедиться, распространенное среди православных женихов обольщение.

— Как-то мой жених вернулся из одной поездки, — рассказывала подруга. — Мы сели рядышком, и он, склонив свою голову мне на плечо, вдохновенно и горячо прошептал: «Скоро будет всемирная война с Китаем — я пойду на эту войну, а когда вернусь, мы поженимся».

У подруги замерло сердце: горемычный жених говорил не в шутку, он действительно верил в близость войны — эта идея прочно овладела его умом.

— Такой-то и такой- то батюшка об этом мне лично говорил, такие-то и такие-то современные «старцы» об этом предрекают, такие-то и такие-то писатели об этом предсказывали еще тогда-то и тогда-то, и, наконец, так думает мой лучший друг, а он — гений!

Представьте, каково было услышать такое не от наивного шестнадцатилетнего паренька, но от двадцатипятилетнего кадрового офицера с высшим образованием! После этого разговора подруга еще надеялась как-то переубедить жениха. Но, к счастью или к несчастью, ее авторитет не смог потягаться с авторитетом прозорливых батюшек, старцев и гениального друга. К тому же, спустя время жених моей подруги озвучил и другие свои навязчивые страхи, связанные, как ему казалось, с Откровением Иоанна Богослова. «Электронный концлагерь», «чипизация», «мировое правительство», «антихрист», «глобализация» — подобными словами пестрила его речь. Все свелось к конечному: «В настоящее время ни жениться, ни выходить замуж нельзя, обстоятельства не позволяют». На вид нормальный и здоровый парень, прошедший обязательную проверку на психическую адекватность в государственном учреждении, в котором он несет службу, уже несколько лет живет в ожидании перелома в жизни всего мира.

Об этой истории мне пришлось вспомнить совсем недавно, когда я попала в похожую ситуацию с молодым человеком — с той лишь разницей, что в моем случае апокалиптический перекос в сознании жениха открылся буквально в самом начале нашего взаимного интереса друг к другу.

Мне казалось, что я встретила человека своей мечты. Вроде бы он внимателен к ближним, непритязателен в быту, скромен, немногословен, трудиться на благо Церкви, восстанавливая храм, любит церковную службу, образован, и при этом, родившись в столице, приобрел дом в деревне и живет там почти безвыездно (а жить в деревне — моя сокровенная надежда).

Каково же было мое удивление, когда после моего отъезда домой благочестивый тридцатилетний жених неожиданно позвонил по телефону и добрых сорок минут рассказывал, чего он опасается в браке: оказывается, не строптивости со стороны жены, не верховодства, не жестокосердия, не расточительности, не измен, не отступления от Православия. Он боится, что супруга «согласится принять чип» ( это вариант документа, удостоверяющего личность, о предположительном вживлении которого под кожу поголовно всем людям то и дело рассуждают в интернете.) Оказалось, что в деревню он переехал, потому что думает о скорой ( по его мнению ) «чипизации» и ищет способ оградить себя от гонений и материальных лишений: ведь тем, кто не примет «начертание» на правую руку и на лоб, как пишет в Откровении Иоанн Богослов, не будет возможности покупать продукты, а в деревне можно избежать голода, вырастив все необходимое на огороде. За осуществлением идеи вживления людям электронных чипов, удостоверяющих личность, он видит и мировой заговор, и прямую заинтересованность в этом диавола, через внушения которого этот замысел якобы и воплощается в жизнь. А отсюда происходят и его боязнь апокалиптических гонений, описанных в Откровении Иоанна Богослова, и, страшно сказать, осуждение всех, кто в настоящий момент не придает ситуации с чипами значения, начиная с простых мирян и заканчивая епископами.

Немногословие и тихость жениха оказались всего лишь тихим омутом, в котором пряталась его духовная болезнь, которую можно кратко обозначить как панический страх перед якобы близким концом света. И за истовыми трудами по восстановлению храма скрывалась тайная надежда в скором времени стать его настоятелем, чтобы «говорить людям о главном, чем священники, к сожалению, не озабочены — о том, чтобы никто не принимал чипов».

Я слушала это болезненное признание жениха в закоснелом страхе перед кончиной мира — и два чувства переполняли мое сердце: глубокое сострадание к боящемуся и благоговейная благодарность Богу, так скоро открывшему его духовную болезнь. Я пыталась, как могла, разуверить страдальца собственной мечты в абсурдности его страха. До последних пор никто не догадывался о его болезни, и он открыл ее впервые именно мне, а значит, хоть как-то опровергнуть страх являлось моей обязанностью. Пусть и недуг давний, и слова в такой ситуации обычно не помогают, но все же, как справедливо говорил поэт, «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. И нам сочувствие дается, как нам дается благодать».

Понятно, что за человека, страдающего фобией близкого конца света, замуж выходить нельзя, иначе семейная жизнь станет мукой — ведь муж будет жить в параллельной реальности своей больной мечты и станет переносить ее на отношения с женой и детьми.

Почему же всем этим я решила поделиться с вами? После того телефонного разговора с несостоявшимся женихом я размышляла о конце света. И в моем сердце (по милости Божией и по молитвам духовника) родилось ясное осознание: страх якобы близкой кончины мира, который навязывается нам через разные неадекватные СМИ, через ближних, поддавшихся ему и отдающих свои силы словесной борьбе с так называемой глобализацией и чипизацией, будь то в гостях на кухне, в храме после службы или с высоких трибун православных конференций, — не что иное, как гениальная уловка диавола в обольщении человека.

Чтобы прийти к этому выводу, стоит лишь задуматься, в его ли интересах — чтобы как можно скорее наступил конец света, чтобы он вообще когда-нибудь наступил? Да ведь диавол его боится и на самом деле желал бы отодвинуть его на миллионы лет! Вспомнить хотя бы случай с гадаринским бесноватым (Лк. 8, 26-33): когда Христос исцелял болящего, бесы (легион бесов!) умоляли об одном — чтобы Он не отправлял их в бездну ада с его неперестающим вечным мучением, «уготованным диаволу и ангелам его» (Мф. 25, 41). Бесы просили оставить их на земле, отправить их вместо ада в свиней, пасшихся неподалеку. Потопив свиней, бесы вошли в реку, и, если можно так выразиться, жизнь их продолжилась. Эти бесы и до сих пор издеваются над людьми, по особому Промыслу Божиему вселяясь в их тела, и, того не понимая, способствуют этим спасению душ.

С кончиной мира у диавола и бесов не будет больше орудий для выражения переполняющей их зависти к людям — они не смогут склонять человека ко злу ни через навязчивые помыслы, ни через лукавые учения, ни через чувственное вселение в человеческое тело. Когда наступит конец света, мир — все чувственное, что сейчас пока еще служит материей воздействия бесов на человека, в том числе и чувственные тела людей, — разрушится. Бесы прекратят свое совершенствование во зле, и это станет для них адской мукой. Стало быть, существование видимого чувственного мира обеспечивает им жизнь, если только можно назвать жизнью возможность проявления зла. В конце света они совершенно не заинтересованы.

Так говорит о кончине мира святой преподобный Варсонофий Оптинский в одной из своих бесед:

«Вначале Господь сотворил мiр невидимый, т. е. Ангелов. Блаженные духи разделялись на девять чинов: Серафимы, Херувимы, Престолы, Господства, Власти Силы, Начала, Архангелы и Ангелы. Но сохраненные духи не все сохранили верность Богу, треть отпала от своего Создателя, и из благих они сделались злыми, из светлых — мрачными. Чтобы возместить потерю, сотворен был человек. Теперь люди, работающие Богу, по кончине своей вступают в лик Ангелов и, смотря по заслугам, становятся или просто Ангелами, или Архангелами и т. д.

Этот видимый мiр будет стоять до тех пор, пока будет пополняться их число, а тогда — конец. Неизвестно только, когда наступит это время: завтра, или через год, или через миллионы веков».

Слова эти были сказаны относительно недавно, в 1910 году, и основываются они на Священном Писании и толковании святых отцов.

Человек был сотворен Богом, чтобы возместить на небе павших ангелов. И кончина мира наступит тогда, когда их число восполнится до единого. Счет же этому восполнению знает и ведет только Бог. И, стало быть, приближают кончину этого мира праведники — люди, работающие Богу. Через это, по Его милости, они становятся в вечной жизни Ангелами. Таков ясный механизм замысла Божиего о человеке. Диавол же и бесы никак не могут целенаправленно приближать кончину мира. Их задача обратная — отдалять эту кончину своим человеконенавистничеством. Склоняя людей к служению не Богу, а страстям, злу, они лишают их радости вечного пребывания в невидимом мире в ангельском чине и этим препятствуют замыслу Божиему — скорейшему восполнению на небе числа ангелов.

Уловка диавола, этого великого лжеца — пугать людей концом света. Это один из тех навязчивых помыслов, которыми бесы атакуют людей. Святые отцы пишут, что страх — такая страсть, которая человека парализует, лишает его и рассуждения, и надежды на Бога. Человек делается неспособным работать Ему, в том числе и правильно молиться (а, как известно, именно молитва, кроме Причастия, сообщает человеку благодать Святого Духа, которая способна покрыть от всякого зла, в том числе и от всякого страха).

Какой смысл нам бояться конца света и ошибочно думать, что его замыслил диавол, когда его замыслил Бог как миг Своего всеконечного торжества восполнения ангельского чина? А если это так, то остается лишь радостно и неусыпно работать Богу словами, делами и помышлениями своими, трепетно опасаясь только одного — потерять Его благодать. А испытания, даже и очень тяжелые, никогда не оставляли и не оставят тех, кто всеми силами стремится ко Христу — но Он же нам и поможет все их вынести, будь то неизлечимая болезнь или нищета и скорби настоящего момента, или же возможные гонения и мучения, которые в разных формах в разные века обрушивались на Православную Церковь. Любовь к Богу изгоняет всякий страх.

Так бы я сегодня ответила своему несостоявшемуся жениху, да и всем, кто поверил навязчивому помыслу бесов — страху кончины мира.

Елизавета К.

Журнал «Фамилия»