Как стало известно, 21 января около 09:00 утра священнослужители Украинской Православной Церкви пришли на улицу Грушевского, разместились между противоборствующими сторонами и стали молиться, призывая стороны к завершению конфликта и покаянию. (Некоторые СМИ сообщали о том, что монахи принадлежат УАПЦ, но это не соответствует действительности.)

«Просимо всіх людей примиритися один перед одним, покаятися друг за друга, покаятися перед Богом за те, що ми наносимо обіди один одному», — говорять ченці Мелхиседек, Гавриїл та Єфрем.

На тот момент силовые действия полностью прекратились. Когда после многочисленных призывов к миру, покаянию, молитве, с которыми монахи обращались к обеим сторонам, всё равно возобновились атаки, стоявшие священники ушли. 22 часа пробыли на своем посту три священнослужителя Киевского Десятинного монастыря — духовник обители иеромонах Мелхиседек, монахи Гавриил и Ефрем. Им пришлось уйти около 05:30 утра 22 января. Им на смену в течение дня приезжали священнослужители киевских храмов, присоединялись миряне. Стоявшие постоянно читали акафисты, последования служб, молились «об умножении любви, искоренении ненависти и всякой злобы».

«Неужели шанс на мир, подаренный нам Богом, был использован лишь для передышки между сражениями?! — написал на своей официальной странице в facebook спикер УПЦ протоиерей Георгий Коваленко. — Ну что ж, «по вере вашей да будет вам»...»

* * *

Отцы, братия и сестры! я вернулся живым с ул. Грушевского. Милостью Божией отстояли эту ночь (имеется ввиду ночь с 21-го на 22-е января — МНР) с отцом Сергием Заименко (моим сослужителем), монахом Амвросием, нашим пономарем Георгием. Мы подменили братию Десятинного монастыря в 23:48.

Не могу не высказать своего восхищения их дерзновению и стойкости! Я их полюбил всей душой — о. Мелхиседека и о. Гавриила! Это ж надо: просто сорвались и пошли с Крестом и хоругвью в пекло! Вот уж силища и любовь!!! Невольно вспомнились Пересвет и Ослябя.

Стояли мы на молитве ночь не одни. Рад был видеть сомолитвенником и мужественным стоятелем на посту Владислава Головина. С любовью лобызал Вячеслава Дятлова, принесшего свою икону Нерукотворенного Спаса, и ею постоянно пытался остановить все агрессивные выходки! Рядом с Крестом и хоругвью стояли два парня, имена которых забыл. Не спросил имена еще двоих (пусть не обижаются, я их полюбил и безымянных!), там было не до сентенций!

Ночь выдалась сложноватой. То, что били постоянно в десятки металлических бочек и газовые баллоны — мелочь! А вот когда стали метать смесь «коктейль Молотова», было не до шуток. Ведь на наших глазах горели бойцы «Беркута»! Один этот «коктейль» разорвался низко над головой: чудом уцелели. На плече что-то горящее упало, но ряса была мокрая от снега и не загорелась. А отец Сергий все переживал о своей пышной бороде: не спалили ли!

Отвратительно было, когда пускали дорогущие фейерверки прямо в строй беркутовцев. Везде взрывы, как на войне. Представьте себе, каково было там молиться! Кстати видели прецедент, когда пожарные поливали водой людей из пожарного шланга. На самом деле, они гасили пожар, устроенный «коктейлем Молотова» в очередном ларьке на стадионе. И туда ринулись (как их называют) активисты майдана, чтобы не дать им загасить пожар. Там им и досталось из шланга. Но даже направление струи не меняли. Просто сами подлезли. Думаю, СМИ вновь заплачут о пытках на ул. Грушевского.

«Беркут» тихонько отстреливал активистов из травматического оружия. Знаю, что должны стрелять по ногам. Но не уверен, что именно так и поступали. Потому что из-за баррикад никто ноги для прострела не будет им показывать. Однако, в итоге раненных не видел. И «скорой помощи» тоже.

К сожалению, был свидетелем, что из-за баррикад бросали булыжники. Но силенок было не много: ни один не долетел до «Беркута». А несколько упало рядом с нашей молитвенной церковью. Очень приятно осознавать, что мы реально мешали обеим сторонам устраивать войнушку друг с другом. И не дали сойтись им в драке!

Надо сказать, что ребята на баррикадах совсем не звери. Там находятся довольно-таки положительные персонажи. Мы спокойно ходили по баррикадам. Везде встречали уважительное отношение к духовенству. Нам помогали перелазить через их баррикадные сооружения, везде подавали руку, понимая, что со своими рясами-подрясниками нам будет нелегко преодолеть то, что они нагородили. Очень трогательно было, когда из баррикад нам принесли горячий растворимый кофе. Замечу, что это вообще особый майдановский ритуал: всех угощать горячими напитками. Война — войной, а согреться надо!

Но, как ни странно, на тех же баррикадах вовсе немного воюющих! Думаю, что человек тридцать, до сорока. Впечатление такое, что нужны они не для войны, а для создания воинственного шума. Постоянные ритмичные выбивания на металлических бочках до сих пор в ушах! А воевали, может, человек шесть-семь. Это они были самыми активными забрасыватели «коктейлем Молотова», файерами, петардами. Со стадиона «Динамо» постоянно летели жуткие фейерверки низко над головой (недешёвые: каждый за 1000 грн.!).

Я не слышал, но говорят, что на баррикадах возмущались нами, кричали, чтобы нас убрали, не обошлось и без «Геть московського попа!». Но это было несколько молодых крикунов (три хлопца лет до 20) с «Правого сектора» — анархистов. Они пытались вообще на баррикадах устанавливать свои порядки, практически всем руководили. Были бесстрашны, потому что почти не прятались. И удивительно, как не были травмированы.

В жутком шуме, особенно, когда еще и беркутовцы начинали бить по своим щитам дубинками, приходилось молиться едва слыша себя. я еще пошутил над о. Сергием: «А ты говоришь, что наши старушки в храме шумят — молиться мешают!» На что он ответил, что теперь бормотания наших бабушек будет воспринимать, как сладкую музыку. Ночь выдалась трудная, но главное, не было кровопролития! Господь нас не оставил.

Сменили нас опять незаменимые отец Мелхиседек и отец Гавриил уже в 4:40. Спать не хочется. Возбужден, под впечатлениями. Но надо заставить себя лечь и укрыться — уже утро. И опять, видать, придется днем идти на Грушевского. Кому-то же надо сменить отцов Десятинки! Что-то киевское духовенство не очень хочет выйти в строй молитвенников между баррикадами и беркутовцами. А вот если бы все вместе вышли, стали бы между враждующими, это был бы толк! Никто не посмел бы и маленький камешек бросить!

Архимандрит Алипий (Светличный)

* * *

Один из друзей, с которым знаем друг друга много лет, а теперь плечом к плечу стояли в ночь на 22 января поперек улицы Грушевского, на рассвете сказал именно то, о чем я тоже думал давно, но не мог лаконично сформулировать: «Смотришь, что происходит. И хочется как-то помочь. Но – как? Если о том, что ты считаешь действительно полезным в этой ситуации – как раз и не просят. Но вот братия Десятинного монастыря дала импульс, и стало ясно – именно это сейчас нужно».

Благая весть

Утром 21-го января, узнав из Интернета о том, что три священника УПЦ МП встали между милицией и митингующими на Грушевского и остановили столкновения молитвой, начал внимательнее перелистывать сообщения: кто это? Вскоре в сетях появилась гипотеза – иноки из числа братии Десятинного монастыря. И два фото – в придачу. Качество не ахти, но в лице одного из священников действительно угадывался о. Мелхиседек из Десятинной обители. Немногим позже, ситуация прояснилась: да, это они. Более того – управляющий делами УПЦ МП Высокопреосвященнейший владыка Антоний, митрополит Бориспольский и Броварской, в официальном заявлении одобрил этот мужественный поступок братии.

Первая реакция – двойная радость. Во-первых – вновь появилась надежа на мир. Во-вторых, приятное удивление (если подобное словосочетание уместно в поистине боевой обстановке) вызвало то, что братия ближайшего к месту противостояния православного монастыря совершила ПОСТУПОК, засвидетельствовавший ПОЗИЦИЮ ПРАВОСЛАВНЫХ ХРИСТИАН: прежде всего – не давать братьям бросаться друг на друга! Казалось бы – что иноку, ушедшему из мира, делать на этой линии столкновений? Но вспомнилось, как в древние времена отечественные иноки тоже умели совершить ПОСТУПОК там, где речь шла о благе Родины как «большой домашней церкви» – обществе верующих сограждан.

Дорога

Следующая мысль – надо увеличить живую молитвенную цепочку тех, кто разделяет находящихся по разные стороны баррикад. Однако, прежде, чем высокая мысль обрела развитие, пришла еще одна – приземленная, но вполне актуальная: надо бы отвезли отцам чаю с бутербродами. Быстрые сборы. Затем – дорога в метро. И в пути – опять мучительное размышление: «Вот, тысячи людей едут в разные концы города по делам; все буднично… Неужели в самом сердце этого города происходит то, что сейчас происходит?!! Может, этот кошмар только снится?» Увы. Вышел на поверхность со станции «Майдан» – и страшная картинка вновь ожила. Что самое тяжелое – взгляды, в которых читаешь готовность бить на убой! А ведь я помню этот город совсем другим…

Еще одно непривычное ощущение в дороге. Собираясь на Грушевского, прекрасно ведь понимаешь, что «десант с чаем» может вполне реально переформатироваться в ночное стояние (даже оделся «с запасом»). При этом – прекрасно понимаешь, и другое: можно не вернуться живым, а можешь вернуться инвалидом! А дома – жена и трое мальчишек…

По жизни я – перестраховщик до патологии. Но вот тут словно кто-то «отключил» внутреннюю напряженность. Так бывает в жизни не часто. На рассвете следующего дня, мне, кажется, удастся понять, откуда это ощущение: Господь как бы временно «изымает» из тебя некоторые привычные внутренние реакции на происходящее.

Не смею не сказать и о том, что в эту минуту во всей красоте проявился готовый к испытаниям характер жены: обычно она, конечно, волнуется, если нависает угроза для мужа, но здесь, лишь услышав новость о «живом щите» наших батюшек на Грушевского, ни мгновения не колеблясь одобрила идею с чаем (хотя не менее моего прекрасно понимает, чем это может закончиться). Почему? Потому что сейчас возникла именно та ситуация, в которой мы видим, чем могли бы помочь: не дать убивать друг друга. Ну, не верим мы в войну как средство исцеления страны!.. Только – молитва и любовь!

Сказано красиво, но речь идет вот о чем: в этой стране достаточно много людей, которые искренне не видят выхода из тупика в том, чтобы непременно быть «по одну из сторон». У этих людей есть позиция, и сейчас появилось пространство, на котором она может быть деятельно выражена.

Еще не дошел до баррикад, как увидел одного из отцов, заходящих в «Кофе-Хаус» – погреться. Влетаю следом, и – вторая приятная неожиданность (хотя, вправе ли я был ожидать чего-то иного): отцов уже отогревают чаем, и мое «приношение» не самое значительное. Пусть! Не важно! Важно другое – здесь уже живет община: кроме отцов – миряне, оказывающие заботу (хвалимое Церковью «Марфино служение»)!

Вечер

Пока отцов отогревают (а они простояли с утра на морозе, в момент моего прибытия было где-то около 16.00), «линия мира» между баррикадами и щитами милиции – не пуста: здесь молятся некоторые другие подоспевшие иночествующие и миряне. Вот в такие минуты по-особому понимаешь, что такое церковная соборность!..

Выдвигаемся «на позиции». Две металлические хоругви, несколько больших деревянных икон, несколько батюшек и мирян. Цепочка растет. Приходят все новые друзья – в сане, и не в сане. Кто-то – на время, кто-то – на подольше. Пение хорошо известных молитв («Отче наш», «Богородице Дево», «Царице моя Преблагая») чередуется с чтением акафистов.

Сразу замечу: сколько терпения проявили наши духовные отцы, неоднократно сменяя друг друга на протяжении ночи и полностью «выкладываясь» голосом при пении и чтении молитв на морозе и ветру!! А еще – они очень нас берегли, отцы наши: в самые опасные моменты старались отвести от места, где мы могли бы покалечиться.

Пока вечер – мы как бы на островке: вокруг нас, между баррикадами и щитами «Беркута» перемещается множество людей. Представители СМИ, «киевляне и гости столицы», участники протестных акций. Когда журналисты подходят фотографировать в упор, потому что стоишь с иконой – это немалое испытание: ведь с баррикад видят, и могут возмутиться: «Позируете!» Впрочем, такого не случалось. Наоборот – многие из самих митингующих то и дело снимают происходящее на фотоаппараты или мобильные телефоны, даже в бою!

К нам неоднократно подходили как представители митингующих, так и просто наблюдатели, благодарили отцов: «Спасибо Вам, что Вы пришли! Это сейчас очень нужно! Только это одно и удерживает!» Особенно трогало, что подходили и прикладывались к иконам и просили у отцов благословение люди со стороны баррикад. Тем временем, однако, с тех же баррикад через рупор постоянно транслировался ультиматум в адрес милиции: перейдите на сторону народа, и тогда вам гарантирована неприкосновенность при новой будущей власти. Периодически поднимались звуковые волны ударов палками о баррикады и бочки (со стороны митингующих) и ударов щитов друг о друга (со стороны милиции). Поэтому, молясь, мы не всегда слышали друг друга.

Я сделал еще одно наблюдение: вечером, к рядам «Беркута» на верхней кромке склона над ул. Грушевского со стороны Мариинского парка – как раз над местом нашей «дислокации» – запросто подходило много революционной молодежи, которая с улыбками и шутками общалась с воинами милиции. У меня возник вопрос: ЕСЛИ НЕ РАЗУЧИЛИСЬ УЛЫБАТЬСЯ ДРУГ ДРУГУ, ЗАЧЕМ ПО НОЧАМ ТАКОЙ КОШМАР?!!

Ночь

Вдруг, за какой-то короткий промежуток времени, пространство вокруг нашего «островка» опустело: мы увидели себя продольной цепочкой между двумя параллельными металлическими кордонами – из баррикад и щитов. Те, кто вечером приходит посмотреть на происходящее, ушли. Хотя всю ночь к нам прибывало «подкрепление», которое организовывало «пересменку» между отцами, встать цепью от тротуара до тротуара не получилось: то с одного, то с другого «фланга» у нас образовывалась брешь, которая к утру давала немалый простор для метания и стрельбы в обе стороны.

Это было тяжкое время, когда наблюдатели исчезли… В такие минуты понимаешь, что можешь ТОЛЬКО МОЛИТЬСЯ, и ВСЯ ТВОЯ ЖИЗНЬ – В РУКАХ МИЛОСЕРДИЯ БОЖИЯ! Нет, не громкие слова… Каждую минуту можно было опасаться, что оборвется какая-то последняя ниточка, и стенки сойдутся, а мы окажемся смятыми и раздавленными. А теперь представьте себе, что на протяжении всей ночи, с ветром и падающим снегом, с двух сторон угрожающе гремят удары (по щитам и баррикадам). Этот страшный гул нарастает. Как будто это барабанная дробь перед приведением «расстрельного» приговора в исполнение. А еще – все те же взгляды, готовые к столкновению…

Мы пережили ПОДЛИННОЕ ЧУДО БОЖИЕ: не произошло массовой схватки (которая намечалась несколько раз), а мы остались живы и не ранены, хотя все шансы на ранение имелись. Чувствовалось, что за нас молятся во всей Церкви, и Господь видимо являет Свой Покров. Мне вспомнилось известное описание обстрела Соловецкого монастыря в 1854 году: 9 часов канонады со стороны британских кораблей, и ни одного убитого или раненого в обители.

Все это время со мной была большая икона «Спаса Нерукотворного», которая была хорошо видна с расстояния и производила впечатление. Я теперь считаю ее семейно-чудотворной, потому что вернулся с ней к семье живым и невредимым. Когда-то эту икону подарил нам с супругой – вскоре после свадьбы – венчавший нас архимандрит Тихон (Софийчук). Благодарим, отче!

Я ХОЧУ ЗЕМНО ПОКЛОНИТЬСЯ И МИТИНГУЮЩИМ, И МИЛИЦИИ, ЧТО НАС ОЧЕНЬ СТАРАЛИСЬ БЕРЕЧЬ!!! Это – ПРАВДА!!! При всей готовности митингующих ринуться на щиты, а милиции – дать стойкий отпор, мне не раз приходилось видеть, как те и другие, на уровне командиров, жестами объясняют друг другу, как бы преодолеть без нанесения вреда наш «живой щит», и одна придумка отпадала за другой. Не получалось придумать такой ход, чтобы не задеть. И обе стороны, даже когда обмен метаниями и выстрелами – в «обход нас» или «через нас» – достиг пика (это было перед рассветом), старались нас уберечь. Это дало нам понять, что СТРАНА МОЖЕТ ВЫЙТИ ИЗ КРИЗИСА МИРНО: в людях осталась граница, которую они не могут переступить, видя иконы в руках у тех, кто стоит без оружия и между всеми.

Особо отмечу, что в первой половине ночи к нам часто выходили командиры с обеих сторон, почти умоляя отойти в сторону и не препятствовать ведению фактически боевых действий. Поразило, что на баррикадах, когда случалось приблизиться к ним (чтобы предотвратить атаку из той или иной бреши), митингующие с криком до хрипоты просили: «Батюшка! Пожалуйста – не дай нам греха сделать, отойди в сторону» (в моем длинном черном пальто и при бороде – приняли за одного из батюшек).

Несколько раз грозный шум криков и ударов на баррикадах стихал, и на нашу маленькую «территорию мира» выходили организаторы митингующих, которые предлагали «своим» как-то уменьшить накал агрессии, потому что все расчеты на фронтальный штурм не оправдывались. Я заметил, что командирам приходится очень нелегко убеждать некоторых активистов вести себя так, чтобы нас не задеть. Под утро было особенно страшно, потому что многие, узнав, «какого мы патриархата», закричали: «Гетьмосковського попа!» Мне подумалось: «А вот теперь может порваться и последняя ниточка» (на самом-то деле, среди нас были не только представители УМЦ МП). Но, свершилось чудо – на нас не пошли.

Еще одно наблюдение в моменты разговоров «баррикадных» командиров со «своими»: там явно замечалось какое-то разделение мнений – часть митингующих была за радикальные действия, часть – умеренная. Но главное впечатление – одно: четкого руководства нет.

Не стану скрывать, что попытки устроить перестрелку и метание (в одну сторону – бутылки с зажигательной смесью, обломки камней, петарды, в другую – резиновые пули, какие-то резиновые «камни» и обломки обычных камней от брусчатки) «в обход нас» или «через нас», при всем старании нам не навредить, все же переживались в надежде на одну милость Божию. Ясное дело – одно попадание камня в голову может стоить жизни, одно попадание петарды в лицо – пожизненно обезобразить. Камни до нас долетали, но стукнули несколько раз довольно мягко. Вблизи не раз разрывались петарды, направляя «брызги» нам в ноги.

Одним из чудес той ночи было прибытие подмоги. Время идет, стоим, молимся. В какой-то момент кажется: к нам уже привыкли, сдержанность уступает новой волне агрессии, не бросятся ли сейчас в бой? Ведь нам тогда не устоять! И вот, в момент, когда ждешь, что может случится самое страшное – прибывают новые батюшки и миряне. И все это – ВИДЯТ С ОБЕИХ СТОРОН! Видят, что наши ряды не редеют, что у нас есть братья и сестры, которые с нами единодушны. Среди ночи принесли нам целый ужин (если так его можно назвать), утепляющую одежду! При взгляде с баррикады становилось ясно – нет, не просто горсть чудаков; напротив – это третий Майдан (Майданчик), где тоже приносят чай, еду, теплые вещи и т.д. Не забуду о том, что со стороны баррикад к нам несколько раз тоже приходили с чаем: Спаси Бог, соотечественники!

На территории нашего соприкосновения с баррикадами и щитами, существовал особый «сектор», где все-таки развернулось сражение. Это клиновидный сквер между Грушевского и колоннадой входа на стадион «Динамо». В какой-то момент митингующие, выбрав позицию с внутренней стороны ограды территории стадиона и используя листы металла для прикрытия, начали стрелять через щели ограды петардами по рядам «Беркута», построенным в сквере. Из-за листов металла нельзя было разглядеть – куда попадешь, и потому здесь было довольно опасно.

К концу ночи перестрелка сквозь ограду шла практически в упор. В начале ночи, когда позиция вдоль ограды еще не была занята, но возникла угроза атаки через брешь между наружной стороной колоннады и большим рекламным щитом, мы попытались предотвратить здесь столкновение, и поначалу это имело успех: стоящие на баррикадах манифестанты сделали вниз «своим» знак руками: «Не бросайте камни – с той стороны живые люди!» Впоследствии, увы, наш контроль над сектором был утрачен – когда появилась «линия огня» вдоль ограды территории стадиона.

Еще одно чудо периода нашего стояния, и не только ночного: община «линии мира» не ограничивалась «конфессионально определившимися» – к нам с вечера присоединился один замечательный человек по имени Сергей (из умеренных митингующих на Майдане), который долгое время простоял с нами на молитве и даже ходил предотвращать атаку у внешней стороны колоннады стадиона. Очень тепло, по-братски с нами участвовал в стоянии.

Еще в начале ночи на «территорию мира» пришла женщина в спортивной форме, с иконами и плакатом в руках. На плакате были слова о любви к детям с обеих сторон – молодежи, находящейся на баррикадах и «закованной в броню». Она ходила по периметру оставленного для хрупкого мира пространства и со слезами на глазах умоляла тех и других не переступать черту человечности. В глубине ночи один из активистов, пытаясь разрядить агрессию баррикад, предложил лозунг: «Милиция – с народом! Довольно бойни!» Увы – не поддержали.

Другой активист вышел к нам, и на время встал в «линию мира», подняв руки и обращая к баррикадам призыв остановить агрессию. В сумерках в «линии мира» становился на коленопреклонную молитву один из молодых ребят с Майдана. Самое удивительное было – наблюдать, как, после нескольких часов обращенных к нам уговоров уйти (порой даже очень строго), произошел словно некий надлом в агрессии: у кого-то (как следует из примеров – у многих) дрогнуло что-то в сердце!.. ВСЕ ЭТО ТОЖЕ ПОКАЗЫВАЛО: МЫ МОЖЕМ ВЫЙТИ ИЗ КРИЗИСА БЕЗ НАСИЛИЯ!!!

Попутно – отмечу: встретил в Интернете чью-то переписку на тему – к кому мы стояли лицом, в смысле – к кому спина, того и «защищали». Так вот: МЫ ПОСТОЯННО ПОВОРАЧИВАЛИСЬ ЛИЦОМ ТО К ЩИТАМ, ТО К БАРРИКАДАМ, А ИНОГДА СТОЯЛИ «В ШАХМАТНОМ ПОРЯДКЕ», ОБРАЩАЯ КО ВСЕМ МОЛИТВЕННЫЙ ПРИЗЫВ – ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ПРОТИВОСТОЯНИЯ!!!

На одной из баррикад у меня случился разговор с молодым пареньком, на вид лет 18-ти. Сирота. Готов был любой ценой бросаться в бой, ибо: «Я лучше погибну на баррикадах, чем буду так жить, как приходится, когда все отняли!» Мне вспомнилось, что в истории одной из европейских революций XIX в. звучал баррикадный лозунг: «Жить – работая, или умереть – сражаясь!» Неужели мы все еще в этом позапрошлом столетии? Я понял, что мог бы попытаться объяснить парню, что в 18-ть рано считать жизнь неудавшейся. Но не в такой же обстановке, когда тебе кричат: «Лучше отойди!» Быть может, у парня действительно что-то сложилось чрезвычайно трудно, но, в любом случае, вытаскивать человека из отчаяния нужно не чтением морали на грохочущей баррикаде. И еще подумал: «А сколько их, таких, с которыми нужно долго и терпеливо беседовать, чтобы вдохнуть веру в то, что даже в наших политико-экономических реалиях можно испробовать много шансов на успех, прежде чем стремиться к смерти на баррикаде?» Страшно все это…

Рассвет

К концу ночи агрессия нарастала, и метания с перестрелками достигли пика. Затем все стало стихать. К 7:00 нас – после нескольких «пересменок» наших батюшек – оставалось несколько человек с о. Мелхиседеком. Видя пустеющие баррикады (многие отошли в сторону Европейской площади и Майдана), «Беркут» начал выдвигать некоторых бойцов ближе к ним. О.Мелхиседек, чтобы нам не грозила опасность, благословил отойти на тротуар. Мы надеялись, что около 7:00 к нам присоединятся новые силы – чтобы хоть на время подменить. Ведь город проснулся, и ночью известия о нас поступали в Интернет. Однако, в момент, когда мы нуждались в смене, ее не было. Не берусь писать здесь о том – почему. Ответы можно сформулировать разные, но факт остается фактом: в течение следующего часа насилие возобновилось с обеих сторон.

Импульс – был дан. Шанс – был дан. Чудо Господне (и не одно) – было явлено. То, что стояние между двух огней оказалось действенным (начатая в 7:00 21 января вахта продлилась целые сутки) – убедились. Но, чтобы поддержать импульс, необходимы были свежие силы: новые лица, и – в большем сонме.

Р.S.: Кстати, еще одно наблюдение – и вывод. Многих из тех, кто в течение суток участвовал в нашем стоянии, я знаю достаточно давно. И знаю, что до этой ночи у нас были некоторые расхождения в оценке событий вокруг Майдана. Но именно на «линии мира» мы оказались собраны вместе – как единственно возможном для нас рубеже. При этом, как мне кажется, ни у кого не было особых колебаний на тему – нужно, или не нужно там быть.

Владислав Дятлов

По материалам портала orthodoxy.org.ua и других источников