Богослужебный детектив. Расследование по делу «17-й кафизмы (Непорочны)»

Встречали ли вы людей, которые о сфере своей деятельности могут рассказать так, что заслушаешься и обо всём на свете позабудешь? А чтобы так увлекательно кто-то рассказывал о православном богослужении?

Молодой отец-диакон Святослав Сёмак пишет ну просто детективы — о таких, казалось бы, скучных вещах, как богослужебный устав, порядок службы, последовательность песнопений.

В этот раз мы попросили его написать о 17-й кафизме (псалом 118). Это более чем известный богослужебный текст: он содержится и в чине погребения, читается ежедневно в молитвенных правилах некоторых монастырей, разобран практически на цитаты для всего круга богослужений.

Самый длинный (более 170 стихов), самый проникновенный, самый глубокий — всё это о нём — о «Непорочны».

Отец Святослав Сёмак с семьей

***

“У каждого из нас на свете есть места,
куда приходим мы на миг отъединиться.
И память, как строка почтового листа,
нам сердце исцелит, когда оно томится”.
(Л.Фадеев)

У меня это точно так. Нахлынут иногда юношеские воспоминания, припомнятся тогдашние запахи, звуки, люди, и чувствуешь, что есть еще внутри тебя что-то настоящее, что было тогда и есть сейчас, только погребенное под толстым грузом нынешних забот. Тогда плечи распрямляются, глаза смотрят вдаль, походка становится смелее, и вроде как немножко “очеловечиваешься”.

Такими воспоминаниями и начинается нынешний очерк.

Сентиментальное вступление

В нашем храме после Литургии могло быть два варианта заупокойной службы: «панахидка» и «земля».

Для конкретизации этого обстоятельства к панихидному столику высылался кто-то из младших пономарей посмотреть «чи є земля», то есть, нет ли на панихидном столике пакета с земелькой, в которую воткнута свечка, а рядышком лежит записка с одним именем.

Теперь понимаю: то, что мы называли «панихидкой», была заупокойная лити́я, т.е. кратчайшее заупокойное богослужение, буквально на 5-7 минут, а «земля» — это было заочное отпевание, как бы похороны в отсутствие покойника.

В нынешнее время такие службы редки, а тогда часто заочно отпевали, например, родственников, умерших в советское время и похороненных без священника. Для нас «земля» означала, что служба будет долгой и надо будет читать Апостол. И именно на заочном отпевании мы слышали воодушевленное пение наших клиросных бабушек: «Не-по-роооо-чныы-й путь. Ал-ли-лу-у-у-и-я. Блажени испытающии свидения его всем се-е-ерцем взы-ы-щуть его. Помы-ы-луй ра-ба-а Тво-е-го».

И теперь находит удивление, смешанное с горечью, когда у киевского профессора М.Скабаллановича в его замечательном исследовании «Толковый типикон» читаешь: «Псалом 118 под именем “Непорочны” занимал очень видное место на воскресной утрене по уставу Великой Константинопольской церкви <...> в древнейшем его виде, в Х — ХI вв. <...> Пелся он здесь на три статьи с припевом на первой и третьей — “Аллилуиа”, а на второй — “Вразуми мя Господи”».

Многое потом происходило и в истории народов, и в богослужении: тексты расширялись, затем сокращались, чтобы вновь надстроиться новыми элементами. Но в пении наших простых сельских клиросов мы видим все главные элементы того древнего пения на другом языке, в других храмах другой страны в другую эпоху: есть остатки псаломских стихов, есть припев “Аллилуиа” к ним, и есть произвольный, подходящий по смыслу припев, в данном случае — “Помилуй раба Твоего” или “Помилуй рабу Твою”.

Удивительно то, что в наше время столь седая древность еще звучит в текстах и её ещё можно расслышать.

Ну а горько — от того, что почти никто этого не слышит, да и мало кому это интересно. Так и продолжаем вместо текстов петь их сокращения или заголовки (“Непорочный путь” — это как раз упоминание в требнике: “[Блажени] непорочніи в путь...”, т.е. ссылка на весь псалом, а не указание распеть эти два слова).

Нужна, разумеется, некая «нормализация» использующегося нами корпуса богослужебных текстов с соблюдением их структуры, но так, чтобы их содержание и длина говорили современным молящимся столько же, сколько те давние тексты говорили тем христианизированным эллинам и римлянам, которые Гомера и Овидия считали своими предками и в церковь надевали тогу… ну, или что-нибудь покороче.

Что же это за «непорочне», когда и как они звучат в церкви и чем примечательны? Попробуем разобраться.

Пробуем разобраться

«Непорочны» — это сокращенное название для Псалма 118-го (в латинской и некоторых протестантских нумерациях — 119-го), самого большого в Псалтири, занимающего целый отдел, целую кафисму — 17-ю.

Название дано, разумеется, по первым его словам: церк.-слав.: Блажени непорочніи въ путь, ходящiи въ законе Господни. Русск.Синодальный: Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господни. Укр.Хоменко: Щасливі ті, що їх дорога бездоганна, що ходять за Господнім законом.

Набор образов характерен для Псалтири вообще — это праведник (в том числе очень часто — страдающий или преследуемый) в его взаимоотношениях с Богом.

Однако главным смысловым стержнем псалма является Божий закон, или, как мы покажем чуть позже — слово Божие. «Праведник не находит слов для изображения своей привязанности к этому закону и ревности по нему: для него он дороже всех сокровищ и благ, выше всякой мудрости земной, он изучает его день и ночь, молится о небесном озарении для постижения его, готов пострадать за него и едва не поплатился за него жизнью», — таково самое общее содержание псалма, выраженное проф.Скабаллановичем.

Многие отцы и более поздние комментаторы посвятили 118-му псалму страницы своих творений или минуты своих бесед. Их впечатления были неоднозначны, потому что... Да потому, что хоть мы и говорим об объективности смысла священных книг, но особенности восприятия Бог оставил людям, поэтому каждый более обратит внимание на то, что близко ему самому.

Например, Афанасий Великий, который в молодости был пламенным исповедником и догматистом, а в старости аскетом и отшельником, увидел в нем «жизнь святых, подвиги их, скорби, труды, также восстания демонов, тысячи внушаемых помыслов, сети и прочие средства к уловлению, а вместе с тем и то, чем святые одерживают победу: Закон, словеса Божии, терпение, помощь свыше, и наконец, что последует за трудами, награды, венцы, воздаяния».

А блаженный Августин, напротив, высказался весьма сдержанно: «Чем псалом этот кажется проще, тем оказывается на деле глубже; так что я и сказать не могу, сколько он глубок. В других псалмах есть темнóты; этот же так ясен, что только читай или слушай: толковать нечего. А между тем я не могу сказать, смогу ли что сделать и теперь, приступая к беседам о нём».

О псалме 118-м писали Ориген, блаженный Феодорит Киррский, свт. Амвросий Медиоланский, а святитель Феофан Затворник посвятил ему целую книгу, в которой привел цитаты из всех вышеозначенных отцов и не-отцов, а также детально разобрал каждый стих.

После столь мощного экзегетического залпа говорить еще что-либо о содержании этого псалма будет несколько самонадеянно, поэтому сделаем себе заметку: «читать Феофана Затворника» и перейдем к рассмотрению богослужебного использования кафисмы 17 и особенностей её построения.

Псалом 118 в богослужении

Несколько особое положение занимал псалом 118 (119) еще в ветхозаветных богослужениях — он входил в состав малого гиллела, набора псалмов, певшихся на Пасху и Пятидесятницу (то есть, конечно, на Песáх[1] и Шавуóт[2]) — самые большие еврейские праздники.

Новозаветная Церковь, разумеется, не отказалась и дальше петь этот псалом, но придала ему новый смысл.

Продолжим цитату М.Скабаллановича о страждущем Праведнике: «При таком содержании псалом приложим, прежде всего, к Спасителю, ко всему делу жизни Его, для которой здесь дается самое трогательное, какое только можно представить, изображение; а затем, псалом приложим к каждому христианину, как рисующий полный идеал для него».

Издревле “Непорочны” неизменно входят в корпус православных богослужебных текстов, причем всегда утром: на утрени или полýнощнице. В той редакции устава, которая формально действует в Русской Церкви, 17-я кафисма звучит почти ежедневно.

Погребение Плащаницы в Великую Субботу

Наиболее торжественно это происходит на утрени в Великую Субботу во всех храмах и монастырях: псалом поется хором по одному стиху, а священнослужители на середине храма перед плащаницей после каждого стиха читают особые тропари, посвященные Иисусу Христу, тем самым сшивая воедино тексты Ветхого Завета с текстами Нового.

Тропари по «Непорочнах» на утрени

Чуть похоже, но покороче, без тропарей, должен звучать псалом 118-й на воскресной утрени. В настоящее время этот элемент отошел в историю, вероятно, вследствие чрезмерного удлинения утрени более новыми элементами, а в XII веке в Софии Константинопольской это был центральный момент утрени: предусматривался целый чин торжественного вхождения из притвора в храм[3], каждения храма и всех присутствующих.

Единственное напоминание о псалме, которое осталось в нашем воскресном обиходе — так называемые «Тропари по “Непорочнах”»[4]. Это шесть воскресных по содержанию тропарей, сопровождаемых одним и тем же псаломским стихом “Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим” (Пс.118, 12). Именно их поют теперь каждое воскресенье (т.е. в субботу вечером) и тогда происходит торжественное полное каждение храма.

Ежедневное монашеское правило

В монастырях 17-я кафисма звучит по будням ежедневно, потому что она входит в состав вседневной полýнощницы, а это краткое ночное богослужение совершается обычно только в монастырях.

Парастас

Еще семнадцатая кафисма положена в качестве обычной кафисмы для чтения по субботам. В монастырях и тех храмах, где регулярно служат субботние службы, ее во время утрени читает чтец, деля ее на три части. Из-за того, что в подавляющем большинстве храмов утреню служат вечером, фактически эта кафисма звучит не утром в субботу, а вечером в пятницу.

Частным случаем такой субботы может быть родительская или «поминальная» суббота, то есть субботнее богослужение заупокойного характера. В таком случае чтение 17-й кафисмы происходит несколько более торжественно.

В приходском храме обычно этот псалом читает священник, деля его на две части, после псалма поются особые «субботние» тропари по «Непорочнах»[5], а все последование эдакого «заупокойного полиелея» носит название «парастас». Таких заупокойных суббот в году положено шесть (включая “Димитриевскую” — русское установление), однако любую субботу, в которую нет заметного праздника или святого[6], Устав позволяет, по благословению начальствующего, превратить в поминальную.

Погребение / отпевание

Утреня послужила образцом для всех заупокойных богослужений, поэтому  «Последование мертвенное мирских тел.», проще говоря погребение или отпевание, унаследовало от утрени, кроме всего прочего, 118-й псалом и субботние тропари. В последовании панихиды «Непорочных» уже нет, но тропари остались, как намек и напоминание. Ну, а заупокойная лити́я слишком короткая даже для заупокойных тропарей.

Таким образом, в христианском восприятии псалом 118 приобрел, с одной стороны, торжественное, радостное, воскресное звучание, а с другой — скорбное, заупокойное. И второе из них — больше: в нынешнее время за ним вполне ясно утвердилась заупокойная репутация.

Может возникнуть вопрос: когда и почему псалом 118 перешел с воскресенья на субботу и произошло такое смещение смыслов с ликования на погребальный плач?

Ответ, мне кажется, прост, но — парадоксален: это случилось тогда, когда христиане снова понемножку стали язычниками.

Для христианина идея смерти и воскресения — это, по существу, одна и та же идея. Яркая иллюстрация — та же Великая суббота: вчера Христос умер, сегодня мы поем над ним погребально-воскресную песнь, а завтра Он воскрес, и мы тем же путем — за Ним. Поэтому над нашими усопшими мы поем ту же надгробную песнь, что и над Христом.

К сожалению, во всей христианской истории мы наблюдаем процесс постепенной редукции, то есть упрощения, сведения христианства к более привычному язычеству, дуализму, черно-белому восприятию мира. И тогда мы стали петь воскресные тропари по “Непорочнах” радостным или обычным напевом, а субботние — специальным “грустным”, чтобы больше подходило к умершим. А псалом по воскресеньям совсем убрали.

Получается, что смещение смыслов произошло только в личном восприятии, и то поверхностном, а богослужебная традиция осталась такой же, какой и была.

Исторически перемену роли 118-го псалма в нашем богослужении можно объяснить просто. В воскресном богослужении этот псалом был главной частью торжественной песненной утрени Константинопольской Великой церкви, а монашеский Студийский устав сделал ее одним из обычных псаломских чтений на субботней утрени. Русский Типикон вобрал в себя и приходскую, и монашескую традицию (иногда, впрочем, не сумев или не успев разумно согласовать их) и в нашем уставе “Непорочны” есть и в субботу (от студийцев), и в воскресенье (от цареградцев).

Обычай петь “Непорочны” в воскресенье перестали исполнять, наверное, тогда, когда стали всенощное бдение совершать не всю ночь, а только вечером — чересчур длинно получалось. Вот и остались “Непорочны” принадлежностью только субботних и заупокойных служб, а также полунощниц, которые служатся только в монастырях и идейно также направлены на мысли о смерти и Страшном Суде.

В настоящее время “Непорочны” еще остаются в храмовых службах, и домашних заупокойных молитвах, а из отпеваний уже уходят. В Требнике еще есть указание, что нужно петь псалом на три стати́и с разными припевами, но на практике его редко поют — родственники усопшего не выдерживают, когда «похоронный ритуал такой длинный».

***

Нам же стоит всегда помнить о том, что песнь праведника о Божием слове и о законе Его — это наши уроки мудрости и даже на заупокойных службах они звучат не так “ему” — усопшему — в помощь, как нам — в утешение, назидание, укрепление надежды на вечную жизнь. И великий Павел писал: “Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды” (1 Сол.4:13)

Продолжение следует…

[1]      Пе́сах — ветхозаветный праздник в честь исхода из Египта

[2]     Шавуо́т — ветхозаветный праздник в честь дарования Закона на горе Синай

[3]     С выносным крестом и зажженным трехсвечником — это зародыш нынешнего пасхального входа в храм

[4]     Известные по первым словам первого из них:  “Ангельский собор удивися...”

[5]     Их первые слова - “Святых лик обрете источник жизни...”.

[6]     более точно — в Уставе: “аще не прилучится апостола коего память, или от святых великих, или святаго, не имуща тропаря”; на практике - если не случится полиелейного праздника или святого.

Диакон Святослав Сёмак