Трамплин высотой к Небу

17 июля 2017 года Диканька прощалась с Тарасом Черкасским. Молодой и юный… Ему было всего лишь 20 лет. Казалось бы, 20 лет — очень мало. В этом возрасте человек только начинает строить какие-то планы, еще не до конца понимая, какой бы он хотел видеть свою жизнь. А многие и вовсе не задумываются о будущем. На то она и юность! Так можно сказать практически о каждом 20-летнем молодом человека. Но не о Тарасе.

За свои 20 лет он успел очень многое. Я бы даже сказал, что он прожил хотя и короткую, но вполне полноценную, насыщенную и содержательную жизнь. О нем вспоминают как о добром и справедливом человеке, искреннем и верном друге. Говорят, что с ним никогда не было скучно, но всегда было весело. Этот парень умел делать и мир, и людей вокруг себя краше. Он всегда и во всем был первым, многие равнялись на него, старались подражать, брали пример. Жизненная энергия бурлила в нем и лилась на окружающих фонтаном.

Более всего он любил лыжи. Горнолыжным спортом он занимался с детства. За его плечами десятки побед на всеукраинских и международных турнирах, а в этом году он даже вошел в состав национальной сборной Украины по горнолыжному спорту. И в спорте ему тоже не находилось равных. Мне рассказывали, что то, что он делал на трассах и спусках, преодолевая трамплины и прегради, повторить не мог никто. Там, где других останавливал страх, Тарас, ничего не боясь, мчал на своих лыжах вперед, одерживая все новые и новые победы. Говорят, он любил скорость и всегда балансировал «на грани». Такую его черту можно, конечно, по-разному оценивать, но я, выражаясь на молодежном сленге, сказал бы о нем так — красавчик!
В жизни Тараса была одна и единственная девушка. По-настоящему любя друг друга, вместе они были уже на протяжении пяти лет.

Да, этот парень действительно был примером для многих! Им и гордились, и восхищались, ему подражали. Несмотря на всю свою «отвязность» и «бесшабашность», он умел быть и вдумчивым, и серьезным, и заботливым. А самое главное — искренним. Он любил и умел жить, и спешил жить… Так же быстро и прожил.

6 июля рано утром по телефону мне сообщили, что Тарас на мотоцикле попал в ДТП, попросили молитв. Врачи тогда делали все возможное, чтобы спасти его жизнь. Множество тяжелых травм, операция, кома… Мы молились изо всех сил. Совершенно искренне могу сказать, что во все те дни ни одной мысли в голове не было без молитвы о Тарасе. Везде и всюду — и в храме, и на улице, и в транспорте, в мыслях было только одно: «Господи, помилуй!», «Господи, помоги!», «Господи, Иисусе Христе, помилуй раба Твоего!» Поразительно, но молитва о нем сама тогда изливалась из глубины сердца, и в некоторые моменты во мне даже рождалось недоумение: Господи, почему же так происходит? Почему в какой-то момент этот парень так прочно вошел в душу?

12 июля, в праздник первоверховных апостолов Петра и Павла, я совершал Таинство Соборования над Тарасом в больничной палате, в реанимации. Состояние его было крайне тяжелое.

А затем последовали еще три дня… Три последних дня жизни Тараса. Но эти три дня произвели колоссальные изменения и в моем сознании, перевернув в нем все вверх тормашками, и в сознании еще многих людей. Никогда и ни о ком так горячо и так искренне я не молился, как в те дни об этом парне. За более чем тридцать лет жизни и почти десяток лет священства я не сказал Богу и доли тех слов, которые были сказаны в те дни. Это были молитвы с болью в сердце. С реальной болью. Словно возникала какая-то невидимая связь между нами. Я не понимал что происходит, но в какие-то моменты казалось, что на каком-то уровне я даже ощущал его, его боль становилась моей болью. Не молится тогда о нем было невозможно. О такой молитве я раннее читал в умных духовных книгах, но ничего подобного никогда не переживал на опыте. Наши молитвы зачастую сухи и формальны, редко они бывают искренни. Здесь же говорить Богу неискренние слова просто не получалось.

Это поразительно, но именно Тарас смог научить меня тому, чему на протяжении многих лет меня не смогли научить ни мои наставники в духовной семинарии, ни замечательные священники, с которыми доводилось общаться, ни прекрасные духовники, а именно — горячо и искренне молиться. И не только меня, но и еще многих. Этого парня так любили и желали ему добра, что в те дни молились о нем «едиными устами и единым сердцем» сотни людей, львиная часть которых раннее этого никогда не делала. Он, наверное, никогда и представить себе не мог, что последними днями своей жизни приблизит к Богу такое количество душ.

Последние три дня жизни Тараса были очень напряженными. Я постоянно поддерживал контакт с его мамой, которая сообщала о всех подробностях его состояния. Нужно сказать, что каждая новая весть о Тарасе была все менее утешительной. Но, не смотря на это, мы все надеялись на чудо. И даже когда в последний день его жизни, уже поздним вечером, я пришел в больницу, чтобы еще раз совершить Таинство Соборования, видя Тараса в крайне тяжелом состоянии, я тогда совершенно искренне сказал его родным: «Вы знаете, какое-то внутреннее чувство мне говорить, что с ним будет все хорошо». Это не были банальные слова утешения, это было то, что в тот момент ощущало сердце. На это тогда ответила Наташа, девушка Тараса: «Нас всех не покидает это чувство». И именно в тот вечер, когда Тарасу было очень плохо, оттуда-то в душе появилось какое-то спокойствие за него, впервые за эти дни. Сам тому удивляясь, в тот вечер я с совершенно легким сердцем уходил с больницы.

А на следующий день, 15 июля, ранним утром меня разбудил телефонный звонок. В трубке я услышал то, что мы более всего боялись услышать все эти дни — Тарас ушел из жизни. Это был настоящий шок! Сейчас вспоминая то состояние, я даже не знаю, какое сравнение будет более точным. Это было толи как гром среди ясного неба, толи как ведро кипятка, внезапно вылитого на голову. Я тогда посмотрел на часы, которые висят на стене у меня в комнате. Это наверное просто совпадение, ведь батарейка в них периодически садиться. Но в ту ночь они остановились ровно за час перед тем, как Господь сжал в Своей ладони сердце Тараса и оно перестало биться… Тогда очень ясно и живо ощутилось, что часы и нашей жизни с каждым движением стрелок приближаются к тому моменту, в который они рано или поздно остановятся. И наша трагедия в том, что мы не желаем помнить, что произойти это может совершенно внезапно. А от того и не ценим каждую минуту и секунду времени, Богом отведенного нам. А ведь поистине мы не знаем, где лежит тот камень, о который мы споткнемся, и это падение станет роковым.

Вечером, накануне погребения, я очень долго пересматривал фотографии Тараса в социальных сетях. Это было подобно чтению книги — книги его жизни. Здесь он веселый и отвязный, а здесь — сосредоточиный и вдумчивый. Здесь — со своей любимой и единственной девушкой, а здесь — со своим младшим братом, которого он очень любил и о котором долго просил родителей. Но самые характерные фото те, на которых он абсолютно бесстрашный, мчащийся на лыжах к новым победам. Я несколько часов пересматривал эти фотографии и не мог сдерживать слез. Да и не хотелось их сдерживать.

17 июля состоялись похороны Тараса. За почти десять лет священства я видел всякие разные похороны, но эти были совершенно особенные.  Говорят, что у человека не бывает много друзей. В жизни так оно и есть. Но Тарас и в этом смог стать исключением. Сотни людей с разных уголков Украины приехали в этот день в Диканьку, чтобы проводить его в последний путь. Это было множество плачущих лиц — молодых и не очень. Мужественные и сильные мужчины, молодые ребята-спортсмены, за плечами которых десятки и сотни спортивных побед и достижений, плакали, как маленькие дети, не сдерживая чувств.

Из дома Тараса мы отправились в Николаевский храм, чтобы совершить отпевание. Эта похоронная процессия тоже была совершенно необычной. Мне она представлялась величественным крестным ходом. Я несколько раз оглядывался и смотрел, как за гробом шли сотни людей. Всех их вел Тарас за собой в храм, кого-то, может, впервые в жизни. И тогда я задумался вот о чем.

От каждого человека Бог чего-то ждет. Никто из нас не приходит в эту жизнь просто так. У каждого есть вот то какое-то самое важное дело, которое нужно совершить. Тарас смог сделать в последнюю неделю жизни и даже после смерти невероятную вещь. Он привел к Богу даже тех людей, которые до этого ни разу не были в церкви с момента крещения. Все так искренне его любили и хотели ему добра, что научились молиться Богу даже те, кто никогда не делал это ранее. Возможно, это и была его главная миссия в его жизни. Что может быть важнее для души, чем принятие в сердце Бога? В этом смысле этот совсем еще юный парень сделал для своей семьи и друзей больше, чем сотни хороших книг, священников и религиозно-просветительских программ. Так неожиданно он сократил путь к Богу, который многие бы из нас не преодолели бы и за всю жизнь. Дивны дела Твои, Господи!

Почему встречу с Собой для многих душ Бог устроил именно так — это тайна Его Промысла. Ее невозможно постигнуть и осмыслить, перед нею можно только с благоговением молчать. Но тогда, во время отпевания, я со слезами смотрел на лежащего в гробу молодого парня, прожившего далеко не религиозной жизнью, а в уме ясно звучали слова Христа, сказанные некогда апостолам: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал» (Ин. 15:16). Глядя на множество молящихся в тот момент людей, пришло осознание того, что Бог выбрал этого парня, чтобы через него привести ко спасению многих. Хотя сам он, вряд ли, мог и помыслить когда-либо о подобном.

К слову сказать, мама Тараса на следующий день после его смерти нашла в себе силы прийти в храм и впервые в жизни причаститься Святых Христовых Таин. Не чудо ли это?

И, кстати, в тот день она рассказала, что когда Тарас был еще маленьким, то он тоже не один раз приступал к Причастию. И здесь некоторые пазлы в моей голове начали складываться в картинку. Вот ведь почему за него было так легко молиться и так хотелось молиться. Ведь в Причастии Святых Таин человек получает реальное единение со Христом. И пускай со временем, став уже юношей, он не жил религиозной жизнью, но связь со Христом остается на веки, и как раз в последние дни его жизни она и аккумулировалась, словно на острие иглы. И тогда же я понял, почему все это время, несмотря на все неутешительные прогнозы врачей, в сердце было необъяснимое спокойствие за Тараса. Ведь во Христе не умирают, но живут вечно.

Прожив совсем короткую, но яркую и полную жизнь, этот юный парень-горнолыжник сделал свой последний прыжок с самого главного для него трамплина — трамплина высотой к Небу.

Вечная тебе память, дорогой друг и брат! После всего того, чему ты научил меня за последние дни своей жизни, я не могу и назвать тебя по-другому, как только друг и брат! Я хотел о многом поговорить с тобой, когда ты выйдешь из больницы, но Господь судил иначе. Но точно знаю, что наша встреча еще состоится и все недосказанное будет сказано. А потому не говорю тебе «Прощай!», но говорю: «До встречи!» До встречи в Вечности!

Игумен Афанасий (Бедный)