Новости

Патриарх Сербский Павел: «Самое высокое положение состоит в том, чтобы быть примером в служении и заботе о ближнем»

27 April 2019

Когда я готовил эту статью о святейшем патриархе Павле, у меня возникло какое-то небывалое чувство восторга, удивления: так значит, все-таки можно, не оправдывая себя обстоятельствами жизни и нашего времени, по настоящему быть настоящим пастырем стада Христова. Быть таким святителем, о которых мы читаем в древнехристианской литературе. Значит, дело не во времени, а в нас самих. Ведь был Человек. Жил и служил в наше время. Патриарх. И прошел по жизни так, что остаётся только руками развести.

Начало пути

Гойко Стоичевич, будущий патриарх Павел, родился с очень слабым здоровьем в праздник Усекновения главы Иоанна Предтечи 11 сентября 1914 года в бедной крестьянской семье. Были моменты, когда над его кроватью у изголовья зажигали свечу, думая, что он умер. Как ни странно, это сыграло для духовного развития Гойко свою положительную роль. Родители понимали, что работник на поле из него никакой, и после окончания начальной школы разрешили учиться дальше.

Завершив среднее образование, по мотивам не столько личным и религиозным, сколько под давлением семьи он поступил в семинарию в Сараеве. За годы учебы в семинарии Гойко прошел те испытания и искушения, которые свойственные юному возрасту: сомнения в вере, страх и прочее. Постепенно он начинал понимать, какое большое значение в нашей жизни играют терпение и доверие к Богу. В 1936 году он поступает на богословский факультет Белградского университета.

Окончание учебы совпало с началом Второй мировой войны. Чтобы выжить, нужно было скрываться в горах, много трудиться. Годы войны также были временем потрясений и духовного осмысления жизненных ценностей. Гойко не единожды видел тела убитых и подвергнутых страшным пыткам ни в чем не повинных монахов. Промысл Божий привел его работать преподавателем у детей беженцев из Боснии в небольшом селении Бане-Ковиляче. Там с ним случилось событие, которое во многом определило дальнейшую судьбу будущего патриарха.

Болезнь. Монашество

Гойко заболел туберкулезом. Врачи сообщили, что жить ему осталось максимум три месяца. Понимая, что жизнь пришла к концу, он слезно молился Божией Матери, и его молитва была услышана: начали появляться первые признаки исцеления. Этот случай стал для него знаковым.

Планы жениться и стать приходским священником резко отменились. С этого времени он направляет свою жизнь по пути монашества.

В 1945 году Гойко становиться послушником одного маленького монастыря в Овчаре. Монастырь выживал за счет земледелия и небольшого стада. Его друзья послушники потом вспоминали об этих годах жизни будущего патриарха: «Гойко мог отремонтировать почти всё. Достать обувь в те годы было трудно, и он находил ботинки без подошвы, брал выброшенные на свалку покрышки от автомобиля, делал из них подошвы, и получалась приличная обувь. Если не было резины, он делал подошвы из дерева, а потом подбивал металлом».

Послушник Гойко был пострижен в монахи в канун Благовещения в 1948 году с именем Павел. В том же году он был рукоположен в иеродиакона. Павел был единственным в монастыре, кто получил университетское богословское образование. Основным его послушанием стало преподавание. Это у него получалось настолько хорошо, что слава о нем достигла патриарха в Белграде.

В 1954 году его рукополагают в иеромонахи и назначают на должность протосинкела (секретаря или канцлера) патриархии. Видя его незаурядные способности, Синод Сербской Православной Церкви направляет его завершить обучение на богословском факультете Афинского университета. Там иеромонах Павел был замечен благодаря своему благочестию и смирению. Архиепископ афинский Дорофей говорил: «Пока у них будут такие кандидаты, как отец Павел, Сербской Церкви не нужно будет беспокоиться относительно будущих епископов».

Епископство

В 1957 году Священный Синод Сербской Православной Церкви возводит иеромонаха Павла сначала в архимандриты, а затем в епископы. Владыка Павел больше тридцати трех лет исполнял обязанности епископа Рашинско-Презренского. В течение этого времени он был вынужден противостоять многочисленным проявлениям агрессии против Церкви и против сербского народа со стороны мусульманско-албанского населении региона с молчаливого согласия, а иногда и одобрения коммунистического государства.

Сам владыка часто становился жертвой агрессии. На улицах, по которым он ходил без сопровождения по собственной воле, несмотря на опасность, прохожие выкрикивали оскорбления в его адрес, толкали, были с ним грубы. Бывало так, что его выталкивали из общественного транспорта, которым он пользовался по своей скромности. Однажды на автобусной остановке разъярённый албанец ударил его по лицу, да так, что скуфейка отлетела в одну сторону, а сам владыка – в другую. Он встал, поднял скуфью, надел ее, с грустью и состраданием посмотрел на своего обидчика и, не сказав ни слова, спокойно продолжал свой путь.

Будучи истинным монахом, владыка Павел был очень скромен. Несмотря на то, что он как епископ мог ездить на личном автомобиле с водителем, владыка пользовался только общественным транспортом даже для дальних поездок. Было удивительно видеть, как владыка ночью ездил без сопровождения на автобусе или поезде, неся с собой чемодан с облачением, чтобы служить в церквах и монастырях, особенно там, где не было священника. Часто ему случалось проходить пешком по десять километров, чтобы добраться до места. Бывало, по окончании службы, чтобы вернуться домой, епископу нужно было добраться до какого-нибудь населенного пункта, где был автобус, при этом он пропускал вперед всех, кто туда заходил. Если же мест в автобусе после этого не оказывалось, то он шел пешком преодолевал расстояние в двадцать-тридцать километров. Понуждаемый своим окружением купить автомобиль для нужд епархии, владыка Павел ответил: «Пока у каждой сербской семьи в Косове не будет машины, у меня ее не будет тоже».

Резиденция Презренского епископа размещалась в бывшем русском консульстве. Владыка занимал в нем одну комнату, остальные отдал в безвозмездное пользование студентам, которые по своей бедности не могли позволить себе снимать их в городе. При этом владыка не только давал им кров и пищу, но и следил за их учебой, занимаясь с отстающими.

В резиденции не было даже телефона, и Синод вызывал владыку Павла на заседания телеграммой. В отличии от большинства епископов, у него не было прислуги, он сам готовил себе еду на старой, коптящей, забрызганной жиром плите. Питался владыка Павел очень скромно. В зависимости от дня это могла быть картошка, белая фасоль, капуста, шпинат с рисом, но чаще всего – крапива. Все это он готовил без масла и лишь в праздничные дни делал исключение.

Кровать, на которой спал епископ, заслуживает отдельного разговора. Это была старая железная рухлядь, на которую владыка, живя в монастыре, набил доски. Тюфяк он соорудил из соломы, которую позже заменил листьями кукурузы, подушка была из того же материала. И эту самую кровать епископ Павел забрал с собой в Белград, когда стал патриархом. Один архимандрит попробовал было ночь проспать на кровати епископа, пока тот был на заседании Синода, и так и не смог этого сделать. Кровать была ужасно жёсткая и неудобная.

Не довольствуясь уборкой в келье, владыка также убирал и кафедральный собор, вычищая утварь и подметая пол. Он сам непосредственно принимал участие во всех строительных работах. Конечно же, это вызывало удивление и даже замечания, что, мол, «не подобает в таком возрасте и сане трудиться, как молодому послушнику». На это Владыка Павел как-то ответил:

«Некоторые утверждают, что епископ не должен чинить черепицу на крыше и что ему не следовало бы работать…Как будто работа – что-то унизительное! Не труд унижает человека, а грех. Между прочим, если Господь был способен трудиться, своими руками обрабатывать древесину, то почему я не могу? Если труд не унижал Его, то меня уж тем более не унизит».

Доходило даже до того, что епископ сам чинил обувь расквартированным в его резиденции студентам.

Особенное внимание владыка уделял миссионерской работе, лично проводя лекции и беседы с прихожанами и духовенством.

Духовная жизнь

Будучи епископом, а затем и патриархом, владыка оставался прежде всего монахом. Он неукоснительно исполнял монашеские правила, ежедневно служил Литургию, строго соблюдал пост. Где бы он ни был, Святейший обязательно начинал день с Литургии. Как-то, приехав в 2000 году в Москву на освящение храма Христа Спасителя, где по регламенту он должен был служить на следующий день, Святейший сразу же после ночного перелета отправился искать храм, где совершается Литургия. И поскольку его епископские облачения были уже переданы в храм Христа Спасителя, патриарх Павел, найдя ближайший храм, попросил пресвитерские облачения и отслужил Литургию священническим чином.

Патриарх

Патриархом Сербским владыка Павел стал в самое тяжелое для Сербии время, осенью 1990 года. В это время владыке было уже семьдесят шесть лет. То, что выбор упал на владыку Павла уже в первом туре, было удивительно как для него самого, так и для всей Сербии. Хотя он и был уже известен и почитался за святость жизни, но всё же не относился к епископам, работавшим в окружении предыдущего патриарха, или архиереям, популярным благодаря СМИ. Его простая и смиренная жизнь, казалось бы, не прочила ему такого высокого социального, политического и церковного положения. Скромность, кротость и малый рост не создавали впечатления человека авторитетного и представительного, чего требует патриаршее служение. Сам он не только не выдвигал свою кандидатуру, но и вовсе не стремился к такой деятельности. По своей простоте и смирению, владыка Павел был удивлен и смущен тем, что выбор упал именно на него. По его собственным словам, назначение стало для него настоящим шоком. Однако позже он скажет:

«Я упокоился, когда понял, что самое высокое положение состоит в том, чтобы быть примером в служении и заботе о ближнем, а не в том, чтобы раздавать приказы»

Служение Церкви

Как показало время, избрание владыки Павла на патриаршее служение было лучшим выбором для сербского народа. Освобождённый от страстей многолетней аскезой, обладавший незыблемым внутренним стержнем, исполненный любви, сострадания и смирения, патриарх всегда владел ситуацией. А время его правления было тяжелейшим для Церкви. Бедственное положение Югославии в период распада и гражданских войн, международных санкций и военной агрессии США и Европы, демонизация страны западными СМИ, агрессивная сепаратистская политика косовских албанцев при поддержке США и основных европейских держав, поэтапное спланированное разрушение региона, ставшего колыбелью Сербской Церкви и ее исторического и религиозного наследия – всё это легло тяжелым бременим на плечи патриарха.

Укоренённый в духе Предания, сдержанный в суждениях, он умел слушать и слышать каждого, при этом руководствуясь только Евангелием, а не какими-либо политическими предпочтениями. Его слова, сказанные в то время, актуальны для нас сегодня как никогда:

«Любая власть так или иначе хочет замкнуть на себе все остальные институты, чтобы они служили ей рабским образом. Что бы я ни сказал, чего бы ни сделал, меня критиковали и письменно, и устно, будь я на стороне власти или оппозиции. Я могу ответить лишь то, что на всех нас должно распространяться предписание апостола Павла: «едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте во славу Божию» (1 Кор. 10, 31). Это же правило распространяется и на политику. Она, как и все остальное, тоже может быть во славу Божию, а может быть и наоборот. Для апостолов неважно было знать, кто из них сядет рядом с Иудой, для них важно было знать, не будет ли он Иудой. У нас не всегда есть возможность выбирать, рядом с кем проводить свою жизнь. Но кем будем мы сами, людьми или нелюдями, – зависит от каждого из нас».

В течение долгих межэтнических войн, которые сопровождали весь период его патриаршества, патриарх Павел не только стоял над страстями, но и был выше любых критериев политической оценки. Он не был на стороне ни одной из сербских партий и даже не на стороне Сербии, но на стороне жертв, кем бы они ни были.

«Мы переживаем страдания всякого человека как наши собственные. Поскольку каждая человеческая слеза, каждая рана телесная или душевная – это братская слеза, братская рана и братская кровь», – писал он в своем послании 1992 года. Вот почему сам он приходил на помощь несчастным людям вне зависимости от их религиозной принадлежности, молился за всех людей и оказывал им материальную помощь.

Страдая душой за сербский народ, защищая его, Святейший Патриарх Павел противостоял всякой идее «национального очищения», любой идее, согласно которой сербское население должно исключить другие нации из своего жизненного пространства. Он поступал так, потому что Бог наделил людей одинаковым достоинством и рассматривал их как равных, каким бы ни было их этническое происхождение и религиозная принадлежность.

Национализм, понимаемый не как уважение и любовь к своему народу и присущим ему ценностям, а как чувство превосходства одной нации над другой, ведущее к исключению, унижению или ненависти, он считал противоречащим евангельским принципам, приводящим к самоуничтожению в личном и общественном плане:

«Ни в коем случае у христианина не должно быть внутреннего конфликта по отношению к своему собственному народу и к своей способности как верного православного следовать заповедям Бога. Если человек сосредотачивает всю свою доброту и великодушие только на своем народе, не оставляя в душе никакого места для благородных чувств по отношению к другим народам, это оборачивается злом как для него самого, так и для его народа».

Патриарх отмечал, что если любовь к врагам – слишком трудный образ для поведения, требующий высокого духовного уровня, то, по меньшей мере, стоило бы соблюдать другую евангельскую заповедь – не желать другому того, чего не желаешь себе. «Будьте людьми, поступайте со всеми по-человечески», – очень часто повторял Патриарх.

Аскеза

Патриарх Павел в троллейбусе

При всей своей загруженности патриарх Павел оставался верным своим монашеским обетам. Каждый день он вставал в четыре часа утра и исполнял монашеское правило. В пять утра служил Литургию. Так же неукоснительно он придерживался и вечернего уставного богослужения. Земные поклоны занимали важное место среди аскетических упражнений патриарха. Он оставил их только во возрасте девяносто одного года, когда травма колена сделала их невозможными. Весь день в меру сил он наполнял молитвой. Молитва занимала и часть его ночного времени.

В отношении пищи он установил для себя суровый режим. Утром после Литургии патриарх не завтракал, довольствуясь чашкой чая и куском хлеба. В полдень съедал небольшую порцию овощей, которую отваривал сам с небольшим количеством зелени, собранной вокруг патриархии. Почти всегда воздерживался от ужина. Питался постной пищей даже вне постных дней и больших постов. И только в праздничные дни позволял себе немного масла и рыбы. Алкоголь не употреблял вовсе, довольствуясь обычно томатным соком. Ложился поздно, вставал рано.

Став патриархом, владыка занимал малую часть апартаментов. Его внучатая племянница Снежана Милкович, одна из немногих, кто мог войти в его частные покои, рассказывала:

«Большинство из предметов мебели, которые стояли в комнате патриарха, нельзя было увидеть больше нигде, как только в некоторых кафе, владельцы которых желали сохранить атмосферу прошлого, и в комиссионных магазинах, где продавалась старая затертая мебель. Место его спальни было самым меленьким помещением в патриархии. По всей видимости, раньше здесь была кладовая. В ней помещалась только кровать, старый шкаф, металлический сундук и стул. Над кроватью была прикреплена полка, где он держал очки, книги и еще несколько личных предметов, чтобы иметь их под рукой. Эта комната была точь в точь такой же, как и его монашеская келья, которую я видела, когда посещала со своей матерью монастырь Девич».

Патриарх не пользовался не только личным автомобилем, но даже и телефоном. Готовил пищу себе сам, покупая продукты в ближайшем магазине. Убирал не только в своих покоях, но и в здании патриархии. В конце трапезы святейший патриарх тщательно собирал и съедал крошки, оставшиеся на столе. Один епископ рассказывал, что как-то Святейший был приглашен на праздник. На трапезе подавали рыбу. Когда рыбу съели и собирали остатки, то он заметил, что на них осталось еще много рыбного мяса, особенно возле головы. Святейший попросил пакет, чтобы забрать остатки с собой, говоря: «Жалко всё это оставлять». На следующий день, когда епископы были приглашены к нему на обед в патриархию, Патриарх достал эти остатки, чтобы съесть. Поскольку он привык делиться, то предложил и гостям угощаться…

Для всего у Святейшего было богословское обоснование. Он говорил, что природа содержит духовные энергии. Расточая питание, даже в малых количествах, мы расточаем благодеяния, подаваемые нам Богом. Святейший напоминал эпизод из Евангелия, когда Господь после того, как накормил пять тысяч человек пятью рыбами и несколькими хлебами, повелел ученикам «собрать оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало» (Ин. 6, 12).

Патриарх Павел сберегал и свои монашеские одежды. Сам их стирал, гладил, зашивал и ставил заплаты, если видел где-то дыру. Сам заботился о своей обуви и чинил, когда это было нужно. Если она изнашивалась так, что ее невозможно было носить, он находил где-нибудь выброшенную, подходившую ему по размеру пару, чинил ее и носил. Как-то он изготовил пару высокой обуви из женских сапог.

Так же он относился ко всему, что принадлежало патриархии. Сотрудники вспоминают, что Святейший вел себя как хозяин дома. Чинил двери, ремонтировал электропроводку, латал крышу. Так же Патриарх вел себя и тогда, когда ему приходилось ночевать в другом храме или монастыре. Патриарх никогда не требовал ничего для себя и всегда было готов поделиться со всеми.

Даже став патриархом, он продолжал ездить на службу в общественном транспорте или ходить пешком. При этом он был доступен всем и каждому. Любой мог подойти к нему на улице и поговорить с ним. Передвигался он всегда без охраны, хотя в условиях гражданской войны это было не безопасно. На пути из храма Святейший мог зайти еще в гости к сестре или внучатым племянникам. По пути в патриархию он заходил в магазин и покупал вещи, необходимые для работы. Человек, который не знал в лицо патриарха, никогда бы не догадался, что сзади него в очереди, на остановке или в магазине стоит Святейший Патриарх Сербский, по молитвам которого уже при жизни совершались чудеса.