На берегу океана

ОТ РЕДАКЦИИ. Кто мы? Помощники Бога, Его присутствие в этом мире? Или просто «сосуды горшечника», сотворённые Мастером каждый для своих нужд, а потому спрос с нас невелик и отвечать можем только каждый сам за себя?

Чего хочет от нас Тот, Кто нас создал? Как это узнать, и главное — как выполнить? Открывая тему номера, «Отрок» попытался получить ответы сразу на все вопросы.

***

Жизнь в ответ

Прежде всего давайте определимся с территорией проблемы. С одной стороны, мы можем брать на себя очень многое, говорить, что быть христианами значит спасать мир, что Бог прямо нас об этом просит. С другой — можно решить, что всё в Божиих руках, и что бы мы ни делали, будет так, как Он захочет, поэтому, в принципе, почему мы должны вмешиваться?

Обе эти позиции очень уязвимые. Хорошо бы как‑то обжиться в третьей, где‑то посередине между ними, и понять, чего же действительно хочет от нас Бог.

Трудность первой позиции — такого гиперактивизма человеческого — состоит в том, что мы воспринимаем христианство как этическую программу действий. Безусловно, наблюдать всплеск социальной активности сейчас чрезвычайно радостно. Православие в нашей стране за последние сто лет пережило настоящий паралич обездвиженности. Ничего невозможно было делать — только служить и красиво петь. Единственной формой нашего свидетельства в мире долгие годы была литургия, поэтому понятно, что после завершения советского периода Церковь устремилась к чему‑то противоположному, и рождается этот активизм или — задор.

В общем‑то, ничего плохого в нём нет, кроме одного. Мы действительно выступаем как соработники Бога, но ведём себя при этом так, будто нам и без Него ясно, что надо делать. Причём ссылаемся на Его же слова, как бы ловим Его всё время на слове. (Равно как и для того, чтобы ничего не делать, тоже находим Его прямые цитаты.)

Думаю, здесь и происходит путаница. Мы путаем присутствие Бога и учение Бога. И когда говорят: «Каждый христианин должен», это всегда ошибка. Потому что в помощи ближнему, в сострадании есть не долженствование, а моя личная нужда. Я нуждаюсь в том, чтобы сострадать и сочувствовать. И когда сострадаю и сочувствую, таким образом отвечаю нужде своего собственного сердца.

Возникает вопрос: насколько эта нужда соответствует воле Божией? И здесь берёт начало самое основное — насколько вообще мы чувствуем присутствие Бога в нашей жизни. Насколько всё, что мы делаем, является жизнью в ответ на ощущение Его присутствия?

Всё больше убеждаюсь в том, что жизнь в ответ, моя ответственность — не перед другими людьми, государством или обществом, а в том, прислушиваюсь ли я к воле Божией в каждой конкретной жизненной ситуации.

Так мы сталкиваемся с очень важным и даже страшным моментом. Психологи знают: часто человек начинает помогать другим, лишь бы только не смотреть на себя. Убегая от своих проблем, бросается спасать весь мир. Но какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мк. 8, 36). И в этом же месте Евангелия Господь говорит: Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мк. 8, 34). То есть не бери другие кресты, только свой.

Поэтому остаётся открытым вопрос о причинах нашего гиперактивизма: в ответ на что мы так активны? Этого ли действия ждёт от нас Бог?

Следуй за хлебными крошками

Кто такой герой в классическом понимании этого слова? Некий суперчеловек со сверхспособностями, который вершит судьбы и выполняет задачи по спасению человечества. Он «приписывает себе и бóльшую ответственность, нежели может понести, и бóльшие задачи, нежели человеку доступны», — читаем у протоиерея Сергия Булгакова в эссе «Героизм и подвижничество». Противоположным герою духовным обликом отец Сергий называет подвижника. И если герой — самодвижущийся человек, то подвижник — это тот, кто движется в ответ, приводится в движение не собою самим, а Богом.

Подвижник делает всё, чтобы двигаться в согласии с волей Божией. Но сначала надо её услышать, увидеть, понять, открыть для себя, вступить с Богом в личные отношения.

В этом смысле он похож на сёрфингиста. В мире действует океан Божией любви — Бог незримо присутствует во всём. И пока ты не поймаешь волну, тебе как бы не на чем двигаться. Пока не словишь попутный ветер, твой кораблик стоит на месте. Я могу быть очень маленьким корабликом с очень маленьким парусом, но если ветер сильный, я стану двигаться очень быстро. Для людей, смотрящих со стороны, я буду выглядеть как бесстрашный супергерой. Но на самом деле я просто ветер поймал.

Думаю, это и есть метафора подвижника — человек, чрезвычайно чувствительный к присутствию Бога.

Как ощутить это присутствие? Нам кажется, что Бог — довольно редкое явление в этом мире. Когда видим что‑то очень красивое, доброе, невероятное, само собой вырывается: «Господи, да вот же Ты! Спасибо Тебе, что я Тебя вижу!». Присутствие Божие всегда пронзительное и очевидное.

Другое дело, нам действительно может казаться, что Бога в мире слишком мало. Мир — во зле, бесконечном и большом, и в нём лишь маленькая точечка присутствия Бога. А некоторые и её отрицают: «Вам показалось. Ничего нет. Все мерзавцы, общество разрушено, живых человеческих отношений не осталось — только фальшивки, фейки». В таком случае, конечно, надо бороться за крохи Божественного присутствия. Но дальше, признав наличие крошек, я должен последовать за ними. И тогда вдруг обнаружится потрясающая вещь: идя за крошками, в итоге я открываю для себя огромный океан Божией любви и милости.

Призыв «пойдите за малым и откройте океан» — практически суть христианства. И в этом смысле перед христианином стоит сугубо практическая задача: если я за крошками не следую и на берег океана не выхожу, то могу так в неведении и остаться. Буду до конца жизни думать, что Бог как псам со стола бросает крохи — два-три случая, когда тебя любили и ты был счастлив и то как‑то невнятно.

И ведь многие так и думают! Взрослые уже люди пребывают в полной уверенности, что любви нет. Умудрились прожить жизнь и её не заметить.

Переход от крошки до крошки и выход к океану я назвал бы работой смирения. Нам часто кажется, что смирение — это когда ты отказываешься от океана Божией любви. Сидишь и говоришь: «Мне и крошек достаточно. Господь дал несколько, и хватит. Чего уж тут».

Настоящий герой — тот, кому крошек недостаточно. Он идёт до конца, хочет видеть океан, и с его стороны это никакая не наглость. Даже наоборот — «единое на потребу», когда человек с утра просыпается и просит Бога только об одном: показать и сегодня Свою любовь.

Выход на берег океана — по‑настоящему большой путь созерцания, молитвы, внимания — является прямой противоположностью нашему активизму. У владыки Антония Сурожского есть воспоминание об отце, который часто повторял ему одно наставление: «Андрюша, надо много читать. Но думать надо больше, чем читать». Думать больше, чем читать — очень интересное условие. Возвращаясь к нашим добрым делам, согласимся, что помогать ближним надо. Но быть внимательным к присутствию Бога нужно ещё больше.

Ты молодец!

Что на самом деле движет нами, когда мы бросаемся с головой в какую‑то активность?

Давно, ещё мой сын был совсем маленьким, однажды утром я проснулся и услышал, как с ним шёпотом, чтобы меня не разбудить, разговаривает моя жена. «Серёженька покушал? Молодец! Почитал книжку — умничка! Убрал игрушки — какой хороший мальчик!». И я вдруг понял, в чём драма взрослого человека. Ему больше никто не говорит, что он молодец. Вырастая, мы сталкиваемся с тем, что отныне ты должен предпринять какое‑то действие, чтобы тебе высказали одобрение.

Мы начинаем делать одно, другое, третье, а людям всё равно, они не ценят. Мы думаем: да что ж такое?! Готовы даже подвиги совершать, спасти сто человек — лишь бы наконец похвалили. Но и в ответ на подвиг никто ничего не скажет. А нам каждое утро надо слышать: «Ты — молодец».

Так вот, Бог — это Тот, Кто продолжает быть счастливым просто от того, что мы существуем. Он ждёт от нас — нас. Чтобы мы были настоящие. Чтобы слушали и слышали самих себя. Как в притче о блудном сыне: Придя же в себя, сказал (Лк. 15, 17). Бог ждёт, чтобы мы пришли в себя. Чтобы в нас было живое человеческое сердце. И чтобы мы открыли для себя Любовь.

Вещи как будто бы очень простые, и кажется, что в них не нужно убеждать. Любой согласится, что он хочет быть любим, чтобы у него было живое человеческое сердце. Но проблема в том, что всего этого мы хотим… во вторую очередь. «Да, — говорим, — всё прекрасно, но! Сейчас нужно защититься от вируса. Я должен содержать семью. Я должен ходить на работу. У меня есть обязанности…» То есть всегда находятся «но». Тогда как все тезисы о любви не просто первые по важности, они — единственные.

Часто говорят, что герой — это тот, кто один на один с миром. Что это может быть за ситуация? Когда ты берёшь ответственность за те вещи, которые никто за тебя не сделает. Всё остальное можно отдать другим людям, Богу. А за что отвечаю только я, — моя бесценная душа. Получается, человек должен быть занят чем‑то, на первый взгляд, очень маленьким — следить за своей душой, которая нуждается в сочувствии, в сострадании, в красоте. Для этого он и ищет Бога, океан Божией любви, в котором душа его начинает оживать.

Однако по какой‑то таинственной причине именно от этого мы всегда отказываемся. Отказываемся от своей души во имя очень высоких целей — христианских, конечно.

Самое удивительное, что Христос умирает за нас — таких, какие мы есть. Вспомните разбойника благоразумного. Господь говорит ему: «Сегодня же будешь со Мной в раю». А ведь сразу же после крестной смерти Христос в раю не был — Он в ад спустился.

То есть получается, первым в раю оказался разбойник, который просто признал Христа, а Христос его признал. И в этом признании так много, что мы недооцениваем его силу. Пытаемся через эти вещи проскочить, сказать: «Окей, всё так, мы, должно быть, и в самом деле любимы. Но что конкретно теперь надо делать?». И начинаем безудержно действовать. Хотя если ты действительно почувствуешь, что любим, не придётся долго размышлять. Бог позовёт и покажет людей, которым надо помочь.

Бог не всегда в раю

Однажды я узнал, что на свете есть девушки, которые рожают детей в трубах на теплотрассе. Мне сообщила об этом знакомая из Новосибирска. Ну, думаю, раз у них там такой бардак, наверняка что‑то подобное и у нас творится. Но для меня важно было понять, что мои усилия не должны быть направлены на поиск в Харькове беременных девушек, рожающих на теплотрассе.

Помощь конкретным людям, которые нас окружают, и может стать для нас руководством к действию. Не решение проблем по спасению всей Украины и общества в целом, а действительно ответ на нужду одного человека, который в конце концов окажется важнее всего остального.

Тем не менее мы даже умудряемся совершать такую близкую к кощунству вещь, как просить Бога в молитве о ком‑то, точно зная, что сами ничего делать для человека не будем. «Мне — некогда. Но Ты, Господи, спаси Петра Никифоровича! Я вообще не знаю, кто он такой, мне позвонила подружка, у которой тётя попросила всех о нём молиться». Это кощунственная молитва.

Бог и без нас знает, чем Петру Никифоровичу можно помочь. Он и так занимается Петром Никифоровичем круглые сутки, и Ему вряд ли нужен голос доцента Филоненко из Харькова, который уговаривает Его не быть бессердечным, но немедленно вмешаться и помочь неизвестному ему Петру Никифоровичу.

Смысл нашей просьбы о другом человеке может быть только в одном. Владыка Антоний Сурожский много писал о том, что он называл «предстательной» молитвой: «Господи, я хочу, чтобы Ты знал, что этот человек мне дорог. Я его люблю. Я сделал и делаю для него всё, что могу. Я переживаю — ничего не помогает, будь же Ты между нами». И тогда начинается чудо умножения хлебов.

Но если я не то что пять хлебов и две рыбки Христу не могу предложить, чтобы Он их умножил — я палец о палец для этого человека не ударил, даже смайлик ему по телефону не отправил, о чём тогда может идти речь?

Когда мы ставим Бога в центр всей нашей жизни, живём каждый день в Его присутствии, то должны понимать: Бог не всегда в раю. Да, можно сказать, что рай везде, где Бог. Даже когда Он в аду. Но Бог — и с людьми, уходящими из Церкви. И с теми, кто совершенно отчаялся. И с теми, кто умирает в бессмысленных обстоятельствах, не понимая, почему это с ними происходит.

И если говоришь, что хочешь быть с Богом, — прекрасно! Иди и будь с людьми. В онкологических больницах, с нуждающимися, с одинокими стариками. Но при этом постоянно прислушивайся, душа твоя жива или нет? Если жива, то вперёд, помогай! Если же нет сил… Просто помни, что впереди нас всех ждёт Пасха — душевная re-anima-ция. Возвращение к своей душе, возделывать которую поручил Бог и попросил ни в коем случае ей не навредить. 

Александр Филоненко

"Отрок"