Зверинецкая мозаика: испытание эстетизмом. О византийских традициях в центре Киева

О «пути» зверинецких мозаик из Византии в Киев — рассказывает благочинный Архангело-Михайловского Зверинецкого пещерного монастыря иеромонах Леонтий (Золотарев).

КРАТКАЯ СПРАВКА: заселение зверинецких пещер монахами произошло в XI-XII веках во времена христианизации Киевской Руси. Примерно в конце XI века большая часть пещерножителей перешла в наземный Выдубицкий монастырь. В пещерах же остались жить затворники и несколько монахов, которые совершали погребения усопшей братии.
По мнению историков, пещерная обитель на Зверинце была разрушена до середины XIII века во время одного из многочисленных набегов кочевников — печенегов, половцев или монголо-татар. После гибели пещерного комплекса, доступ в отдельные пещерные галереи сохранялся. Они, вероятно, вплоть до XVI-XVII веков использовались для погребения усопшую братию. Но большая часть пещер оказалась заваленной и безвозвратно утраченной. В 1911 году пещеры вновь были обнаружены. После археологических раскопок в 1912-13 годах, обитель была восстановлена в качестве скита Киево-Печерской Лавры.

— В убранстве храмов Зверинецкого монастыря заметно тяготение к византийской традиции. Это сознательный эстетический выбор или это дань эпохе существования первого Зверинецкого монастыря?

— Скорее, второе, поскольку привязываться к некоему стилю нелогично, и в таком случае не были бы очевидными те моменты, которые подчеркивают преемственность. И архитектурные формы, и иконопись, и мозаика в древнем византийском стиле, как неоднократно говорил настоятель Зверинецкого монастыря отец Кассиан, «вдохновляют душу одним своим видом».

Византийские традиции, в принципе, нам не близки — и в географическом, и в историческом планах, но уже в X веке они стали распространяться у нас. Да и сама традиция монашества принесена с Юга, из Византии или из Балкан, где она уже принесла свои плоды, стала путем для спасения, для аскезы.

— Для понимания этого стиля нужен определенный образовательный уровень. Например, в верхнем храме Зверинецкого монастыря мы видим мозаичный образ Спасителя, напоминающего по стилю сицилийские мозаики, и мы видим у Христа в руках Евангелие, достаточно необычное изображенное: золотые буквы на пурпурном фоне. Вот этот момент не вызывал ли недоумение?

— Может быть, и было такое чувство — из-за необычности. Но — интересный момент — мы понимаем, что разобрать слова, написанные на развороте Евангелия, изображенного в руках мозаичного образа Спасителя, крайне тяжело. Но с точки зрения искусства эта необычность изображения и привлекает.

Очень важен тот момент, что в центре мозаики Вседержителя Пантократора — лик Спасителя. Не скажу, что Евангелие — деталь второго плана, это очень важная деталь, но всё же — не главная. Главное – это лик Спасителя, который обращен к каждому молящемуся, в какой бы точке храма тот не находился.

— Это при том, что взгляд фактически немного отведен в сторону от взирающего на Него…

— Это, скажем так, скромность, это свойство — не навязываться и, при этом, держать в беседе контакт глазами.

— Т.е. Спаситель смиренно ждет, когда мы к Нему придем?

— Ты не осознаешь, но чувствуешь – Он не смотрит прямо на тебя, но Он ведет с тобой диалог. Вот Он сказал нам что-то — и  ждет, когда мы к Нему придем с ответом, с плодами.
Или наоборот — мы приходим к Нему с нашими грехами, с нашими слабостями, не просто для того, чтобы сказать «Господи, дай силы это преодолеть!», а для того, чтобы понять: Он — действительно для нас центр. И все наши радости и горести — это некие ступеньки в вечность, некие ступеньки к Нему.

— Почему для изготовления мозаик выбрали именно минскую студию?

— Отец Кассиан сделал такой выбор, увидев работы этой студии в Ионинском монастыре. Качество исполнения, грамотный квалифицированный подход, использование лучших образцов, иконописное образование мастеров, интересная творческая интуиция, способность к обсуждению деталей, которые со временем сделают образ неповторимым и в то же время подчеркнут особенность места, особенность эпохи — именно это и привлекло.

Это высший пилотаж — выложить мозаикой лик Спасителя. Помимо прочего, мозаичные изображения получились живыми.

У минчан огромный опыт, работники студии учатся не только по картинкам, они и в Константинополь ездили, и в Греции были, и в Италии. Действительно, их работы — лучшие из тех, что мы видели.

— Как будет выглядеть убранство храма после окончания работ?

— Вся фронтальная часть алтаря – где мы видим такую темно-бежевую основу — готовится под мозаику в византийском стиле. Будет изображён сюжет Благовещенья и два креста, которые мы сегодня видели.

— А как Вы относитесь к мнению, что церковное искусство должно быть «новым», должно «идти в ногу со временем», должно быть авангардным?

—Момент первый. Икона раскрывается только тогда, когда перед ней молятся, она — вне времени. Икона может быть нарисована и в академической манере, более реалистично, но это все равно — виденье духовного мира. Дорожка в вечность, туда, где святой с тобой общается, где он на тебя смотрит. Так что в этом случае дело — в субъективном восприятии. Ты помолись перед этой иконой, помолись в этом храме, ты поймешь, близок тебе такой стиль или нет.

А второй момент. Всё-таки о церковном искусстве, наверное, неуместно говорить «идет в ногу со временем». Каноны иконописи, устройство храма, разделение пространства – это же все символизм глубочайший, своего рода эталон на все времена.

Вот в Назарете есть католический храм Благовещенья, построенный в стиле брутализма — металл, рваные косые линии... Очень тяжело молиться в таком храме, всё-таки у нас традиции другие.

Внутренний вид базилики Благовещения в Назарете. фото сайта www.travelblog.org

Мы воспитаны иначе, нам нужно что-то более светлое. Святые с наших икон смотрят, может быть, и строго, но всё-таки приветливо, и мы знаем, что это «наш» святой, что он — «за нас»…

Вот вы видели в храме образ Иоанна Предтечи — Ангела Пустыни, учителя покаяния. Иоанн строг, потому что покаяние предполагает строгость к себе, он к этому нас призывает, он всегда строг к тем, кто не хочет бороться с грехом. Вот эти важные смыслы, которые очень четко нашли свое выражение в уже существующих формах.

— А может существовать такое своеобразное «искушение эстетизмом»? Когда в церковь ходят только ради того, чтобы получить эстетическое удовольствие — пришёл, полюбовался иконами и всё...

— Такой искус есть всегда. Искус, кстати, это «испытание» в переводе с церковнославянского. Испытание эстетизмом — испытание «внутреннего» человека «внешним». Такое искушение у людей, особенно не очень воцерковленных, есть всегда. У тех, кто строит, тех, кто расписывает, тех, кто занимается мозаикой — у них всегда есть такой искус, искушение создать не образ, который возводит тебя к молитве, а произведение искусства, к которому вы будете подходить и просто восхищаться красотой.

— Т.е., образ в какой-то момент может заслонить Первообраз?

— Да. Именно к этому ведут последние «модные» веяния в церковном искусстве. Древних символов нет. И многие «современные» иконы, и какие-то авангардные выкрутасы — они, зачастую, неприемлемы, неуместны. Это сердце чувствует. Вот это как раз та грань, когда искусство превращается в искушение.

Дмитрий Марченко
Фото Сергея Рыжкова

Другие мозаики Зверинецкого монастыря