Туристов надо принимать так, чтобы они потом вернулись паломниками

«Согревать страждущие человеческие души – это страннолюбие, это работа с паломниками. Первое, что должны увидеть люди, приходя в обитель, – реально существующую, живую общину, которая с любовью встречает каждого, кто переступает порог монастыря. Поэтому организация паломнических служб, организация работы с паломниками и посетителями, духовничество, в том числе окормление людей невоцерковленных, – это серьезная и важная огромная задача».

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл 

***
В советские времена жизнь Церкви, а тем более монастырей, была для большинства наших соотечественников тайной за семью печатями. И вот эта таинственная завеса упала. В современный монастырь теперь может приехать любой желающий и не только совершить по нему экскурсию, но даже пожить несколько дней в его стенах, в тиши и уединении приблизиться к Богу, разобраться в себе и помолиться. Паломничество и религиозный туризм стали в последние годы массовыми - при многих монастырях создаются паломнические службы, которые, по сути, выполняют одновременно и функции турагентств.

И сегодня мы общаемся со старшим методистом Паломнической службы монастыря «Валаамскiй паломникъ» - Матвеевой Ириной Анатольевной, которая уже двадцать лет работает в обители. 

***
– Ирина Анатольевна, расскажите, пожалуйста, об основных этапах создания Паломнической службы Валаамского монастыря. 

– В 2014 году Валаамская обитель отметила 25-летие со дня своего возрождения, а Паломнической службе монастыря исполняется 23 года. Она была создана в 1991 году по благословению Святейшего Патриарха Алексия II. Цель ее создания совершенно очевидна: на Валааме возрождался монастырь, в который стали приезжать люди для того, чтобы помолиться и поклониться его святыням. Этих людей надо было как-то принять и организовать их пребывание на острове. 90-е годы XX века – удивительное время, время огромного духовного подъема России! Потребность в Паломнической службе оказалась крайне необходимой.

В 1991 году штат службы насчитывал всего три человека. Сейчас в ней трудятся около 40 постоянных работников, офисы расположены в Санкт-Петербурге, Москве и на Валааме. В летний период это число возрастает до 260 человек за счет экскурсоводов, работников трапезных и гостиниц.

Надо оговориться, что к 1989 году, когда на Валааме вновь открылся монастырь, сам архипелаг, с его удивительной природой и памятниками архитектуры, был уже очень популярным туристическим объектом. С конца 1960-х годов в СССР начал активно развиваться речной туризм. В северной части Волго-Балтийского водного пути одним из наиболее интересных пунктов оказался как раз Валаамский архипелаг на Ладожском озере. В 1979 году на Валааме был создан историко-архитектурный и природный музей-заповедник. В его задачи входила научно-исследовательская деятельность, реставрация памятников и экскурсионное обслуживание многочисленных туристов, прибывающих на судах круизного флота. На исходе 80-х годов их количество превышало 100 тыс. человек в год. Поэтому в корне ошибаются те, кто думает, что до возрождения обители Валаам был глухим, забытым местом.

После реорганизации Валаамского музея, с 1996 года прием и паломников, и туристов был полностью возложен на Паломническую службу. Хочу подчеркнуть, что мы, ее сотрудники, не очень любим нарочитое деление людей, приезжающих в обитель, на паломников и туристов. Разумеется, критерий для подобного определения есть – это участие в богослужениях (как говорили еще на Старом Валааме: «Кто Преподобным поклониться, а кто для любования живописными видами»), но этот критерий очень условен. Сердце человека видит лишь Господь, поэтому для нас все гости до́роги и все не случайны. Как заповедал еще Святейший Патриарх Алексий II, «туристов надо принимать так, чтобы они потом вернулись на Валаам паломниками». Это, можно сказать, наш девиз. Да и миссионерская традиция Старого Валаама, на протяжении всей своей истории несшего людям свет Православия, всегда была чужда какой-либо избирательности.

Но в наши дни, и это мое глубочайшее убеждение, достижение этой цели возможно лишь при соответствии уровня работы Паломнической службы профессиональным требованиям, принятым в современном обществе. С момента создания нашей службы, одним из главных направлений ее деятельности стало формирование штата сотрудников, которые одновременно являются и профессионалами своего дела, и активными в исповедании веры христианами. Валаам и его обитель для нас - не только уникальный культурно-исторический и природный объект, но, в первую очередь, великая святыня и место личного служения Господу.

В беседах мне часто задают вопрос: «Можете ли Вы рассказать о каком-либо чуде, произошедшем на Валааме по молитвам к валаамским святым?» Первое, что приходит в голову, – это мои коллеги, работающие в Паломнической службе. Когда оглядываешься назад, понимаешь, что иначе как чудом их приход назвать сложно. Высокие требования, необходимость постоянных выездов на остров (частота и длительность этих командировок у всех разная, но семьи покидать приходится), не слишком высокие зарплаты, казалось бы, шансов в поисках кадров без снижения планки практически нет. Но всякий раз Господь по молитвам святых, на Валааме просиявших, таких людей к нам приводит, путями порой самыми неожиданнейшими.

- Что за прошедшие годы в Вашей работе изменилось больше всего? 

В 90-х годах самую серьезную проблему представлял как раз прием паломников - в монастыре не было гостиниц. Люди вынуждены были ночевать прямо на монастырских теплоходах «Валаам» и «Игумен Дамаскин», на которых они добирались до острова. В промежутке между окончанием Всенощного бдения и началом Божественной литургии (тогда Всенощная служба начиналась в 23.00 и заканчивалась около 5.00, Литургия начиналась в 10.30) им удавалось подремать, сидя в креслах. Заночевать на каком-нибудь чердаке, завернувшись в шинели, которые тогда щедро пожертвовали монастырю военные, было огромным счастьем, но эти «привилегированные помещения», как правило, оказывались битком забиты трудниками! Бывало, экскурсоводы, попрощавшись вечером с группой до будущего дня, возвращались к себе на Воскресенский скит (где в келейных корпусах в период навигации проживают сотрудники Паломнической службы) в слезах: стыдно было улечься в постель, зная, в каких условиях будут сейчас пытаться отдохнуть твои подопечные бабушки из Твери или Брянска…

И, конечно, сейчас, спустя 20 лет, именно паломнические туры изменились больше всего. Мы предлагаем 10 различных паломнических программ от 2-х до 14 дней, с проживанием в гостиницах и паломнических общежитиях разной степени комфортности. Каждый может выбрать вариант себе по душе и по возможностям. И никак нельзя согласиться с утверждением, что «раньше паломники совершали подвиг, а теперь развлекаются». Достаточно пройтись по Валааму и его скитам с экскурсиями километров 8-10 (это зависит от программы), а потом помолиться в соборе с братией на Всенощном бдении часов 5, встать утром на Литургию, - и будет понятно, что это за «развлечение»…

Помимо непосредственно самого Валаама Паломническая служба в последние годы начала делать поездки и в другие монастыри (и даже страны), связанные с Валаамской обителью. Прежде всего, - это туры в Нововалаамский и Линтулльский монастыри в Финляндии.

По воле Божией, традиция Старого Валаама в наши дни продолжается в двух обителях – на Валааме в России и на Новом Валааме в Финляндии, куда братия ушла в 1940-м году после окончания советско-финской войны, спасая свои главные святыни от поругания большевиками. И в идеале, для того, чтобы почувствовать сердцем,что же такое «Старый Валаам», надо обязательно побывать и на Валааме Ладожском и на Валааме Финском.

– Расскажите об экскурсоводах Паломнической службы Валаамского монастыря. 

– Зимой, в декабре, мы размещаем объявления о наборе экскурсоводов (в храмах, ВУЗах, на сайте Валаамского монастыря), и потом приглашаем всех на собеседование, и для тех, кто его прошел – организуем подготовительные курсы, по окончании которых сдается экзамен. Экскурсоводы, уже имеющие опыт работы на Валааме, проходят курсы повышения квалификации и тоже сдают экзамен.

Каждый год сердце замирает: а вдруг набор провалится, люди не придут! Просматриваешь с волнением анкеты старичков, кого не хватает, звонишь, выясняешь. Жизнь есть жизнь: кто-то не может оставить родителей, кто-то сам стал отцом или матерью и должен сидеть с малышом, а кто-то так устал на основной работе, что провести отпуск, трудясь в качестве экскурсовода, элементарно не имеет сил.

Потом с еще большим волнением изучаешь анкеты новичков, готовишься к собеседованию, молишься. И Господь посылает! Смотришь на наш мир, такой сложный, суетный, болезненный, искалеченный, на себя самого и думаешь: нет, это чрезмерное дерзновение – ждать, что именно к нам должны прийти хорошие люди. А они приходят! И каждый год происходит это чудо.

Если же говорить о самых уважаемых экскурсоводах Паломнической службы, то назову только одно имя, которое вне конкуренции, – это Лариса Яковлевна Кравчик. Будучи по профессии инженером, она в свое время приехала летом поработать гидом в Валаамском музее-заповеднике, прошла жесткую музейную муштру (тогда за 15-минутное сокращение экскурсии можно было получить дисквалификацию) и стала с годами прекрасным экскурсоводом. Лариса Яковлевна работает на острове с 1977 года.

Для всех нас Лариса Яковлевна – пример, а часто и укор. Люди ее поколения, «дети войны», обладают удивительной стойкостью, собранностью, терпением и другими важными именно для экскурсовода качествами, и одновременно с этим, они полны сострадания, всегда готовы прийти на помощь без морализаторства и поучений. В свои «за 70» Лариса Яковлевна работает наравне с молодежью, сохраняя и ясность мысли, и столь редкий в наши дни добротный, правильный русский язык. Бывает, что после тяжелого субботнего дня, хочется только одного – растянуться на кровати. Но, смотришь, Лариса Яковлевна, в своей неизменной светлой куртке и вязаной кружевной шапочке, спешит в собор на бдение. И становится стыдно. Тоже натягиваешь башмаки и идешь на службу.

– Какие основные вопросы, задают туристы и паломники экскурсоводам? 

Сейчас, в наши дни, больше всего вопросов задают о быте, питании братии (всех интересует экологически чистая еда), о взаимоотношении монастыря со светскими властями, землепользовании, если подвести итог – задаются вопросы сугубо о материальной стороне жизни. В 90-е годы экскурсовод часто вынужден был выступать в качестве представителя Церкви, люди поднимали темы, которые уместнее было бы адресовать священникам, духовникам. Сейчас, когда информационное поле очень открыто, интернет легко дает ответы практически на все вопросы. C одной стороны, монашество как особое явление в жизни Церкви, для российских людей потеряло свою новизну, стало привычным, а с другой – появилось равнодушие именно к духовным темам. Печально, но надо признать, что современный мир культивирует достаточно плоское мировоззрение. Как писал еще в 1970-х годах протопресвитер Александр Шмеман, «идет постоянная игра на понижение». Поэтому «смешных» вопросов экскурсоводам задается много, но это как раз совсем не смешно.

Хотя, конечно бывают совсем неожиданные диалоги, которые потом дают пищу для глубоких размышлений. Работала я как-то по осени с группой круизного теплохода. Это были пожилые люди, заслуженные сотрудники какого-то московского оборонного НИИ, многие, как оказалось, с научными степенями и наградами. В самом конце экскурсии я несколько слов сказала о Смоленском ските – ските воинской славы, построенном в 1917 году по желанию великого князя Николая Николаевича Романова с целью постоянного поминовения воинов, погибших на фронтах Первой мировой войны. И вот на обратном пути ко мне подошел мужчина и посетовал, что никак не может понять, каким образом святость соотносится с ратными подвигами. По его размышлению, Александр Невский, Димитрий Донской, Федор Ушаков – это наши русские национальные герои, как и Кутузов, Суворов, Багратион. Но святыми люди, чьи руки обагрены кровью (пусть и врагов), признаны быть не могут. А потом этот мужчина с грустью добавил, что всю жизнь посвятил разработке новых видов оружия. И он точно знает, что разработанное при его участии оружие, используется весьма эффективно, т.е. уничтожает людей, отнимает у них Богом данную жизнь, несет горе. Когда же он поделился своими терзаниями с батюшкой в храме у себя на приходе, тот ответил, что «не надо поддаваться на эти интеллигентские нюни, Церковь праведных воинов чтит и тех, кто им «мечи ковал», тоже». Но мой собеседник, приближаясь, по его словам, к порогу смерти, совесть свою успокоить не может. Вот это вопрос!

И я поняла, что для меня он тоже важен, тоже искусителен и не определен до конца (потом, кстати, мы даже в курс по подготовке экскурсоводов включили лекцию «Церковь и война»). А пожилому паломнику, вызвавшему мое глубочайшее уважение, я лишь заметила, что, по моему скромному мнению, тут как раз антиномия (раздражающая современное плоское мировоззрение): как гражданин, как ученый, он имеет полное право гордиться прожитой жизнью, а, как христианин, успокаиваться не должен, и эту боль, эти покаянные терзания совести Господь обязательно примет. Надо только не терять надежду на бесконечное милосердие Божие.

– В чем отличие иностранных туристов-паломников от российских? 

– Это вопрос, на который невозможно дать краткий ответ. Отличие иностранных гостей от российских туристов и паломников коренится в разнице культур, менталитета. Тут ведь и само понятие «иностранец» не вполне корректно. Кто этот иностранец: грек, немец, испанец или китаец? Огромная разница! К концу ХХ века мир так изменился, глобализировался, что картина 90-х годов оказывается совсем непохожей на нынешнее время.

В 90-е годы, когда Россия переживала экономически тяжелый период, русских туристов было мало: «не до жиру – быть бы живу». Иностранцев же, напротив, после падения «железного занавеса» наша страна очень привлекала. Я не так давно нашла свой блокнот с учетом экскурсий за 1995 год. Так вот, в июле того года из 40 проведенных мною экскурсий на Валааме, 9 были для русских туристов, а 31 – для иностранцев (туристов из Западной Европы и США).

Тогда мы работали под перевод. И вот что тогда нас поражало: с переводом терминов флоры-фауны-геологии могли быть сложности, а вот евангельские понятия и события, западные гости понимали сразу же, даже если переводчик испытывал затруднения. Все европейцы и американцы, принадлежавшие к разным конфессиям, или даже атеисты, в возрасте от 40 до 80 лет, имели базовое христианское образование! Достаточно было сказать, что Валаамский монастырь посвящен празднику Преображения Господня, чтобы они с радостью отгадали загадку, как называется гора, на которой он стоит, – конечно, Фавор!

Постсоветские россияне (в большинстве своем) в этом смысле демонстрировали полное невежество. Приходилось рассказывать не только о том, что такое Фавор, но и что такое Преображение (и паломникам в том числе). Но мы относились к этому творчески: вот это и есть наше делание, наша миссия – рассказывать своим соотечественникам о Спасителе, о православии, о нашей великой христианской культуре и о трагедии нашей Родины, эту культуру по грехам своим почти утратившей. Мы вдохновенно рассказывали, люди внимательно слушали.

Прошло 20 лет. Изменения заметные и совсем не радостные. Россия в плане христианского просвещения – увы! – далеко не продвинулась, а вот Европа, обуянная толерантностью, свои христианские основы стремительно утрачивает.

Моя подруга, старший преподаватель филологического факультета СПбГУ, работающая у нас в Паломнической службе немецким гидом, проводила в этом году экскурсию для небольшой группы немецких физиков, которые приехали в Петербург, это были представители молодой научной элиты Германии, ее ведущих университетов. Она рассказывала, что эти милые ребята вообще ничего не знают из Евангелия, ничего! Это «не входит в круг их интересов». Более того, когда она говорила об архитектуре, иконописи, природе Валаама, они каждое ее утверждение немедленно проверяли через интернет, не выпуская из рук свои айфоны. Логика проста: если Вы филолог и специалист по немецкому языку и литературе, откуда Вам знать богословие или геологию? Т.е. в Западном мире идет стремительное превращение людей в узких специалистов, в «функции». Получается, что одновременно с глубокими познаниями в определенной области человек становится совершенно наивным, беспочвенным в мировоззренческом плане. Им легко управлять, манипулировать. Это страшно!

С Россией ситуация не намного оптимистичнее. Разве что сердце наше, русское, по-прежнему более легкоплавкое, открытое.

– Как экскурсоводы борются с предрассудками у туристов и паломников? 

– Боюсь, что валаамским экскурсоводам даже самого высокого уровня подготовки, с этой проблемой не справиться. Суеверие, идущее из языческих глубин, очень живучее. В советское время люди стыдились или боялись носить нательные крестики, но не стыдились трижды постучать по дереву или поплевать через левое плечо во избежание каких-то бед. Коммунистическая идеология со снисхождением взирала на подобный «бытовой фольклор». Кроме того, и в России до 1917 года в народном православии христианство вполне уживалось с языческими предрассудками. А современному человеку всегда еще хочется каких-то гарантий, если уж он в чем-то напрягается, чем-то жертвует, то будьте любезны, предоставьте результат.

Помню, когда я в 1995 году стала работать на Валааме, общаться с нашими иеромонахами – это был подлинный переворот сознания. Обратная логика, обратная перспектива! Вот, скажем, вопрос об исцелениях. А почему, собственно, человеку надо быть здоровым? Может быть, ему для духовного исправления, восхождения требуется как раз пострадать? Преподобного Серафима Саровского так избили грабители, что он всю жизнь потом ходил согбенным, с больным позвоночником. Преподобный Амвросий Оптинский страдал желудком до такой степени, что иногда не мог встать с постели и ел только водичку от отварного картофеля с размоченной в нем булкой («Эх, братия, знали бы вы, какое это счастье – иметь возможность ходить на общую трапезу»). У валаамского игумена Маврикия ноги были черные от трофических язв. А это ведь были люди высочайшей духовной жизни и чистоты. Как же так? Что же они не вымолили себе здоровья? Действительно у нас над этим как-то мало задумываются.

– Ирина Анатольевна, Вы 20 лет работаете на Валааме, с чем связано такое преданное служение Валаамскому монастырю? 

– Есть такая прекрасная русская поговорка: «От добра добра не ищут», а когда начинают искать, получается то, что Александр Сергеевич Пушкин описал в «Сказке о рыбаке и рыбке». Господь так устроил, что все мои мечты, все главные любови чудесным образом сошлись, реализовались на Валааме. Как же не быть ему верной?! 

Мой 13-летний сын Федор, который сейчас начинает осмысливать (зачастую критически) различные аспекты христианской жизни, как-то спросил у меня: «Мама, а как ты представляешь себе Рай?» Пока я думала над ответом, Федя сформулировал сам: «А для меня Рай – это как Валаам, только без всякого плохого, что, бывает, делают люди!» 
Ну, а как дальше сложится судьба – кто знает? В конце концов, в сухом остатке нам всегда остается лишь одна Гефсиманская молитва: «Господи! Не моя воля, но Твоя».

Журнал Московской Патриархии, №1, январь 2015 г.