Человек и его собака

Казалось бы, что такого? Ходишь себе с собакой по кругу, командуешь: «рядом», «сидеть». Собака воспитанная, слушается, даешь ей печенье из сумочки. Животное ласковое, шерсть мягкая — приятно погладить. Но почему же тогда эта деятельность называется терапией?

Такой вопрос возникнет, если не знать, что мальчику, который уверенно водит собаку по залу и выполняет с ней несложные трюки, 18 лет, и только в 7 он встал с инвалидной коляски. Степа плохо видит, у него ДЦП и нарушена пространственная ориентация. Несколько лет назад его возле метро покусала стая бездомных собак, и когда мама впервые привела его сюда, он не мог даже войти в зал — замирал возле двери и закрывал голову руками. Зная всю его предысторию, начинаешь думать, что эти собаки, правда, творят чудеса. На самом деле, чудес они не творят, «голден ретриверы — это не золотые волшебные таблетки, это всего лишь одно из средств реабилитации», — поясняет автор первой в России программы по канис-терапии Татьяна Любимова.

Мальчик с собакой

Олли в семье Любимовых появилась 9 лет назад. Диагноз, поставленный старшему сыну, и сейчас повторить страшно, а тогда надо было как-то с ним жить. «Очень тяжелый инвалид, — рассказывает Татьяна, — тяжелая симптоматика. Лежачий, но с сохранным интеллектом. Мы стали заниматься иппотерапией, и это дало неожиданные результаты. После этого наш доктор порекомендовала завести собаку».

Породу выбрали, вспомнив слова ветеринарного врача Джеймса Хэрриота, в одном из рассказов которого описан ретривер, целый год просидевший по вине своих неадекватных хозяев в темном грязном сарае: «...другие стали бы трусливыми и злобными, но этот пес был из тех, кто ничего не требует, кто беззаветно верит людям и принимает от них все, не жалуясь».

«Думаю, Сашиными молитвами — он очень хотел собаку — мы нашли Олли, — вспоминает Татьяна. — Когда мы приехали смотреть, заводчик рассказывал нам о том, как мама этого щенка, никогда никем не дрессированная, просто-таки „пасла“ на улице ребенка с плохим зрением. И вот мы увидели живого голдена — и поняли, что пропали! Все наши накопления ухнули на покупку полуторамесячного щенка».

Появилась собака, а что с ней делать семья совершенно не представляла, пока не нашла центр «Собаки — помощники инвалидов», инструктор которого занялась серьезной дрессировкой. «В год это была уже воспитанная собака, которой Саша страшно гордился, — говорит Татьяна. — Олли просто перевернула всю нашу жизнь. Раньше люди на улице видели неполноценного ребенка, а тут они стали видеть счастливого ребенка, у которого есть очень красивая большая собака». А потом Саши не стало...

Куда податься?

«С Сашей мы ездили в психотерапевтический лагерь и там занимались с Олли и с другими детьми, — о своем первом опыте работы рассказывает сейчас уже профессиональный канис-терапевт Татьяна Любимова. — Из восьми детей, которые боялись собак, в конце смены шесть бежали к собаке, обнимали, водили на поводке. Один аутичный мальчик начал общаться: во время вечерней сказки он забирался с Олли под стол, гладил ее и что-то там рассказывал на ушко. Педагог, который до этого с ним работал, был в шоке».

У Татьяны остались собака и небольшой опыт работы с аутистами, даунятами, ребятами с ДЦП. Она стала приезжать в инвалидные организации на праздники, проводить занятия с желающими прямо в парках (помещения не было), а о своей деятельности рассказывать в Интернете.

Вскоре появились единомышленники — волонтеры, желающие помогать на занятиях, и организации, готовые на несколько часов в неделю предоставлять помещение. Группа получила название «Солнечный пес». Сегодня группа — это Татьяна, 3 волонтера, 5 собак, трех из которых содержат Любимовы, и около 50 ребят в возрасте от полутора до двадцати лет, приходящие заниматься.

«Многим из наших детей просто некуда больше пойти, — говорят волонтеры, — потому что с их диагнозами не берут в реабилитационные центры. ДЦП и слепота, тяжелый аутизм, множественные поражения нервной системы — с советского времени это дети вне образовательного процесса. А для тех, кому исполнилось 18 лет, вообще нет специальных учреждений».

Возможности нескольких человек и нескольких собак не безграничны. Тем не менее, руководитель «Солнечного пса» Татьяна Любимова говорит: «Стараемся никому не отказывать. А куда им еще податься?»

С любовью и вниманием

На вопрос «как это работает», Татьяна отвечает цитатой из Честертона: «с тех пор, как у меня есть собака, я сильнее ощущаю, что я человек». Каким бы сложным ни был ребенок, каким бы страшным ни был его диагноз, и как бы глубока ни была его умственная отсталость, как только он берет в руки поводок, он ощущает себя человеком — так принимает его собака, так начинает воспринимать себя и он сам.

«К нам на занятие пришла девочка, которая совершенно не умеет командовать, — приводит пример Татьяна, — она просто не может дать команду, не получается у нее. И мы делали такое упражнение — ей надо было подвести собаку к кругу на ковре и поставить собаку передними лапами на этот круг. Молодая собака Джойка честно ждала, но, не дождавшись команды, вздохнула и сама повела эту девочку. А девочка почувствовала себя в команде, что ей кто-то помогает, что она не одна в этом мире, и ей уже не так страшно, потому что есть существо, которое принимает ее такой, какая она есть».

Уже потом собака, зная, что ребенок сам может выполнить какое-то задание, будет слепнуть, глохнуть и просто ждать, когда маленький человечек сделает то, что он может и умеет. А сперва она приходит на помощь, часто с такими необычными детьми находя большее понимание, чем с детьми обычными, здоровыми.

Бывает, ребенок боится собаки, и занятие за занятием терапевт терпеливо помогает ему приблизиться к ней, протянуть руку, первый раз прикоснуться к мягкой шерсти. А бывает, ребенок кричит, плачет, брыкается, увидев собаку, но терапевт не жалеет его, а заставляет вместе с собакой лезть в тоннель. Потому что на самом деле тот вовсе не боится, но не привык, что ему указывают, как поступать. «Всем объясняем, что как бы, казалось, жестко мы ни работали, мы этого ребеночка любим!» — говорят здесь.

«Андрюша раньше очень ревниво относился к тому, что на занятия приходит и его сестра, — рассказывает Наталья, мама 7-летнего сына и 5-летней дочки. — У него аутичные черты, а сестра здоровая. Сейчас он ей уже позволяет работать вместе с собой». Наталья очень активно занимается реабилитацией Андрюши, благодаря чему сейчас ему уже не ставят однозначный диагноз. Он стал реже капризничать и может общаться с другими детьми. Терапевты специально просят приводить на занятия не только его, но и сестру.

«Для ребенка с аутизмом, — поясняет Татьяна Любимова, — очень важно действовать по правилам, в рамках, которые выставляет ему общество, но не которые он обществу диктует. Андрюша, например, в любой группе старается быть первым, но если его учительница в школе посадит на вторую парту, например, а он не согласен, это может вызвать очень серьезный конфликт. Рано или поздно он с этим столкнется. Лучше мы сейчас с ним эти вещи проработаем, и он в будущем сможет принимать правила игры».

Дети с совершенно разными диагнозами могут заниматься в одной группе, выполнять на первый взгляд одинаковые упражнения, но цели и задачи перед каждым из них стоят свои. Если для ребенка с ДЦП наиболее важна пространственная ориентация, то для девочки с олигофренией первоочередным будет тренировка памяти и внимания. Некоторым ребятам достаточно только дать направление, и они сами будут работать вместе с собакой под незаметным, но чутким контролем волонтера. А бывает, что с одним ребенком занимаются все волонтеры.

Каждый ребенок особенный, и каким должен быть подход конкретно к нему, может определить только специалист.

Добро надо делать грамотно

«Солнечный пес» — это уникальное для России явление. В разных регионах страны появляются организации, делающие попытки заниматься канис-терапией, но часто их деятельность ограничивается лишь разовыми встречами детей и животных. «Максимального психотерапевтического эффекта можно добиться только с достаточно серьезными занятиями, — говорит автор программы канис-терапии Татьяна Любимова. — Не надо забывать, что „причинить“ добро — это не то же самое, что сделать добро. Добро надо делать грамотно!»

Идея «собачьей терапии» появилась всего лишь 50 лет назад, когда американский врач Борис Левинсон впервые заметил, что пациенты легче идут на контакт, если в кабинете находится его любимец-ретривер. Опыт в этой области, накопленный за прошедшие полвека, пока еще очень мал. И самая частая ошибка — заблуждение, что для канис-терапии достаточно собаки, кинолога и психолога. «Подходит далеко не всякая собака, — объясняет Татьяна, — и даже из породы золотистых ретриверов не у каждой подходящий характер. Самая, казалось бы, хорошая воспитанная добрая собака, если нет правильной организации, может прыгнуть лапами на нашего ребенка, просто желая с ним поздороваться, а он, в отличие от здорового ребенка, который просто рассмеется, упадет и сильно ударится, потому что не умеет группироваться. Это, конечно, грубый пример. Но на самом деле, если не знать всех тонкостей, то ребенок от встречи с собакой ничего, кроме положительных эмоций, омраченных ложкой дегтя в виде риска травмы, не получит».

Родители часто пытаются ухватиться за любую соломинку, за любое предложение, но не всегда попадают в руки профессионалов. Некоторые сами заводят собак, надеясь, что это поможет. Однако эти люди часто не подозревают, что вместе с собакой они приобретают целый набор проблем и хлопот, не задумываются, что при ряде диагнозов иметь дома собаку противопоказано.

А даже если семья находит хорошую терапевтическую программу, родители не всегда понимают, что терапия — это лишь одна из мер комплекса реабилитации, наряду с массажем, душем, ванной, гимнастикой, развивающими занятиями... Это не лечение, не панацея, и результаты могут быть очень значительными, а могут — чуть заметными.

Быть счастливыми

«К нам приходят родители, у которых дети с очень тяжелыми нарушениями, — рассказывает Татьяна Любимова, — и, как правило, они сами нуждаются в очень плотной систематической помощи психотерапевта. Потому что если родители напряжены или боятся, то они тормозят развитие своего ребенка. А иногда приходят в таком состоянии, что даже не знаешь, к кому первому бросаться — к ребенку или к маме...»

Родители устают, выматываются, часто без посторонней помощи не могут привыкнуть к своему ребенку такому, какой он есть, — и до конца не приняв ситуацию, они загоняют и себя, и его в угол. «У нас мама одна — причем у ее сына не самый сложный случай — слишком сильно зависла вот в таком неприятии, и мы как-то разложили мальчика между собаками, он лежит, расслабился и засмеялся. А она ему так раздраженно: „да чего же ты опять смеешься?!“ Он ей отвечает: „от счастья“. Тут она изменилась в лице, и эта ледяная стена, которая была между мамой и ребенком, начала таять. Мама увидела своего сына совсем другим и увидела, что он может быть счастливым, и она вместе с ним тоже».

Людей вообще не очень правильно сравнивать друг с другом, а в случае с особыми детьми — это и вовсе противопоказано. «В нашем случае, — говорят волонтеры, — сравнивать каждого ребенка можно только с ним самим в прошлом, тогда становятся заметны какие-то маленькие плюсики, маленькие шажочки вперед. Иначе, кроме депрессии, ничего больше не получишь. Можно же тогда и со здоровыми детьми начать сравнивать, тогда вообще все погибло и пропало!»

Часто после постановки диагноза семья оказывается в своего рода вакууме — прежние социальные связи нередко прерываются, а новые не появляются: родители не знают, куда можно пойти с ребенком, где можно получить реабилитационную помощь, где производится специальное оборудование. А приходя в «Солнечный пес», они обретают и новый круг общения, в котором все друг с другом делятся новостями — где можно еще какую-то помощь получить, на какие занятие можно записаться, и поддержку канис-терапевтов, которые всегда находят, за что похвалить ребенка: «Даже если кажется, что совсем все плохо, после каждого занятия маленький шажочек все-таки сделан. И очень важно, чтобы родители уходили от нас утешенные, с улыбкой, зная, что сегодня их ребенок молодец, — говорит Татьяна и как специалист, и как мама.— У нас девочка Соня, одна из первых наших детей, придумала такое слово „мужилить“. И вот у нас родители друг друга мужилят, заставляют друг друга мужаться. Во-первых, потому что когда видишь другие семьи, понимаешь, что не один такой несчастный, а во-вторых, потому что можно друг другу помогать, а помогать кому-то — это ведь тоже счастье».

Шаг за шагом

Хотелось бы написать, что самое главное, что дает «Солнечный пес», — это как раз умение радоваться несмотря ни на что. С одной стороны, да, это ведь и есть, может быть, самый важный жизненный навык. Но с другой, все-таки здесь это дополнительный бонус, а приходят сюда за маленькими и большими — у кого как — сдвигами в развитии ребенка.

И сдвиги есть — один ребенок научился читать по бирочкам с именами собак, а другой — читая в перерывах между занятиями своему любимцу сказки, кто-то после канис-терапии стал самостоятельно добираться до школы, а кто-то, наконец, вышел на контакт с тренером и начал обращать внимание на окружающих людей.

«Иногда просто страшно представить, как некоторые наши родители везут ребенка через весь город, а то и из дальнего Подмосковья, несколько часов только ради 15 минут общения с собакой, — вздыхает Татьяна. — Я объясняю, что ничего обещать нельзя, что нет никаких гарантий. А они: да нам бы просто выйти из дома и куда-то пойти».

В России почти не поддерживаются реабилитационные услуги для людей с ограниченными возможностями. Но терапевты «Солнечного пса» не жалуются, а делают то, что делают, сетуя только, что нагрузка на имеющееся сейчас количество собак уже на пределе. Нужны еще волонтеры, нужны собаки, нужно свое помещение и финансирование, чтобы можно было заниматься полноценной разработкой программы канис-терапии и обучением специалистов.

А пока всего этого нет, Татьяна и ее волонтеры продолжают работать благодаря неравнодушию отдельных людей — кто-то помещение выделяет, кто-то оказывает минимальную финансовую помощь, чтобы можно было покупать оборудование для занятий и амуницию для собак. Занятия в «Солнечном псе» бесплатные — и это принцип, потому что и без того ограниченные средства большинства приходящих сюда семей почти целиком уходят на лечение.

Перспективы развития канис-терапии в нашей стране пока что довольно туманны, но автор программы Татьяна Любимова не унывает. Может быть, потому что уже привыкла со своими подопечными двигаться шажок за шажком, радуясь каждой маленькой перемене, зная, что самый малюсенький сдвиг — это точка отсчета нового старта.

www.pravmir.ru