Рак, еще рак и любовь

22 декабря 2015

Настя Маслова умерла в марте 2015 года: едва окончила институт, мечтала о счастливой семье и детях. Две злокачественные опухоли мозга, две опухоли груди. В разгар лечения – очередной химиотерапии –  Настя узнает, что беременна. Врачи были единогласны — только аборт – сохранение беременности закончится плохо и для ребенка, и для матери. Настя и ее муж Денис решили сохранить жизнь своему ребенку и прервали химию, которая еще могла дать надежду на жизнь.  Маша Маслова прожила всего 10 дней.

Выстрел в голову

Сын военного Денис и дочь дипломата Анастасия — они познакомились на первом курсе Института связи.

— Помню, сижу на первом занятии, осматриваю группу, встречаю Настины глаза. И всё! Это выстрел в голову и в сердце одновременно. И одна мысль «Я не могу её просто пропустить мимо». Наши встречи были все чаще, и с февраля 2000 года никогда не расставались. 16 лет, ровно половина жизни.

Настя всегда была гуманитарием, эрудитом, любила читать, любила иностранные языки. Ее отец, заслуженный экономист России, обучил ее технике быстрого чтения,  и она всегда была в курсе всех новостей, поддерживая любые темы разговора.

Денис и Настя поженились сразу после окончания института. Денис два года отслужил в армии офицером связи. И хотя служба проходила в Москве,  дома получалось бывать урывками — постоянные наряды, командировки. Денис держит в руках фотографию Насти:

— Вот тут мне осталось служить совсем недолго, и Настя уже вне себя от счастья, что наконец-то закончатся эти два сумасшедших года и начнется нормальная спокойная семейная жизнь.

Два года армии позади, старший лейтенант Маслов возвращается домой, устраивается на работу, вместе с друзьями они открывает свой небольшой бизнес. Семья начинает жизнь отдельно от родителей, позади диплом, командировки — самое время для семьи и надежд. А спокойной жизни оставалось всего лишь несколько месяцев, зимой у Насти диагностировали опухоль мозга.

8 декабря 2006 года. Я звоню с работы Насте и не могу дозвониться. Час-два-три-четыре. Пятница, глухие пробки, декабрь. Добрался кое-как домой, вставляю ключ в замок, он не поддается, дверь закрыта изнутри. Звоню отцу, говорю: «Приезжай, захвати какие-нибудь инструменты».

Отец привез то ли лом, то ли гвоздодер, я дверь вскрыл, как консервную банку. Дома всё разбросано, перевернуто, Настя лежит на кровати. Бужу её, с трудом просыпается, вопросов не понимает: «Что тебе надо? Чего-то болит голова…». И потом ночью думает вслух: «Надо делать обследование. Только бы не опухоль, только бы не опухоль…». Обследование показало опухоль головного мозга.

Путь к вере

Устрашающе звучало слово «трепанация» и Настя очень боялась операции. Казалось — начни мыслить позитивно, пить травы и все то, что в таком огромном количестве советуют сердобольные знакомые — и настанет исцеление. Но состояние ухудшалось быстро.

Тогда мы были совсем нецерковными людьми. У меня всегда был крестик, и я знал одну лишь Иисусову молитву, которую выучил в школе на «Истории религии» — «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас»». С тех пор она у меня как-то засела, и я каждый вечер перед сном повторял, только говорил не «меня», а «нас»: «нас всех помилуй».

Настя боялась операции и мы решили лечить опухоль нетрадиционными методами китайской медицины у некоего специалиста и  «человека от Бога». «Человек от Бога» за три месяца израсходовал все наши средства и нашу машину, а улучшений не наступало.

Опухоль проявилась в эпилептических приступах. Первый приступ произошел в метро:

Настя наклоняется, словно хочет мне что-то сказать, я не успеваю среагировать — она падает на кафельный пол, сильно ударяется головой, чудом не падает на рельсы. Сотрясения не было, был сильный ушиб, стало очевидно, что эта целительница нам ничем не помогает.

По совету Настиной бабушки, Масловы познакомились с дедом-старообрядцем, который стал молиться за них и учить молитве, рассказывая о Боге и духовном мире. Денис и Настя впервые  переступили порог православного храма. В их жизни все было непонятно в тот момент — диагноз, неясные перспективы лечения, неопределенность с жильем, споры с родителями. А в храме, с Богом было спокойно. Началось воцерковление.

Бог – это свет. Только приоткрой плотную штору своей души и Он наполнит всю обитель твоего мира. Однажды мы поехали в Годеново, в Антушково (место сошествия Креста) встретили отца Адриана. Он стоял за свечным ящиком, для нас это было первое знакомство с монахом, точнее с иеромонахом. Проговорили с ним часов шесть или семь. Куча глупых вопросов обрушилась тогда на батюшку, а на нас, в ответ, пролилась Христова любовь, через уста мудрого служителя Божьего. Он же принял нашу первую исповедь. Отец Адриан благословил храм поближе к дому, молиться, причащаться и ничего не бояться.

Вскоре, Денис и Настя, стали постоянными прихожанами афонского подворья в Москве, и не пропускали ни одной ночной службы. В храме Насте становилось лучше.

Помню, как-то собираемся на очередную ночную службу. Уже сели в машину. Вдруг эпилептический приступ. Откачиваю Настю. Привожу в сознание. Обычно после приступа она была без сил еще несколько дней. А она берет икону Николая Чудотворца, в обе руки и говорит, еле слышно: «Ты меня только до храма довези. Там все будет хорошо». Доехали. Утром причастились. Чувствовала она себя хорошо, чего обычно не бывало после приступов.

Вскоре у Насти, диагностировали вторую опухоль – в груди. Рак молочной железы. Это бывает очень редко, когда две злокачественные опухоли развиваются автономно друг от друга.

Перед началом сложной схемы лечения Денис и Настя повенчались. Настя идет на химиотерапию и опухоль в груди уходит на 90%. Но голову оперировать она по-прежнему боится.

Я понимал, что Насте необходимо делать операцию, удалить опухоль в голове, но никак не мог найти нужных слов, уговорить, успокоить. Как-то я очень искренне помолился на мощах святого старца Аристоклия на Афонском подворье и помощь пришла очень быстро.

Однажды мы смотрели какой-то православный фильм про женщину, которая во сне побывала в аду и увидела множество грешников, которые не лечились по гордости. Это было как вразумление. Настя решилась на трепанацию. Ее положили в Бурденко. Операция длилась более пяти часов и прошла хорошо. Через семь дней нас выписали.

Я снова увидел тот взгляд и те самые глаза, которые меня так поразили в 16 лет. Первые три месяца были временем огромной радости и легкости, а потом началось время следующего испытания, подготовка к операции на груди, радикальной двухсторонней мастэктомии.

Онкодиспансер

Для меня легче два дня в поле пропахать, чем один день побыть в онкодиспансере. Что такое диспансер? Это такая лечебница для людей, которые не имеют возможности лечиться так, как они хотели бы. Привозят раз в месяц препараты, и есть те, кто не успевает получить химию. А что такое не успевший человек? Химиотерапию делают в определенный период времени, не более чем 21 день, не успел — всё, неизвестно, доживешь до следующей недели или нет, начнется у тебя рецидив или не начнется. Или, будь добр, плати. Этот естественный отбор и эта толпа людей, как правило пожилых, которые словно в гладиаторских боях выбивают себе лечение… Жизнь.

У Насти был редчайший синдром Ли Фраумени. Это значит, что природа опухолей в голове и в обеих молочных железах была разной — это не были метастазы. Лечение подразумевает радикальную мастэктомию одной и второй груди и адъювантную химиотерапию, плюс лучевую терапию.

«Я всегда ложился с ней во все больницы. Необходима была моя поддержка. Ей было очень сложно ставить капельницы и брать анализы — после химиотерапий у нее были сожжены вены. Как же это было больно…

После мастэктомии меня пустили к ней в реанимацию. Она очень переживала из-за того, что ей удалили обе груди. Я прочитал, как один американец сказал жене после такой же операции, что так он лучше слышит её сердце. Это я и стал ей повторять неоднократно, чтобы она не теряла своего чувства полноценности и не теряла веры.

Опухоль мозга вернулась через несколько месяцев. Рецидив. Врачи развели руками и назначили повторную трепанацию. Операция прошла сложнее, реабилитация – дольше.

Сложно чувствовать, что проигрываешь все позиции. Сражаешься на одном фланге, а враг уже атакует с другого.

Очередное плановое обследование. Меня вызывает врач: «Денис, я вижу затемнение в плевральной полости, как спичечная головка, это метастаз. Настю уже нельзя будет вылечить. Всё, что можем сделать — это ее тянуть на вспомогательной терапии. Результаты у всех разные, кому-то Господь отводит десять лет, а кому-то год».

Как сказать об этом Насте?

Если я ей расскажу — она сразу себя начнет хоронить, может отказаться от лечения. Тогда я не смогу ей впихнуть ни таблетки, ни уколы сделать. Духовник тогда мне сказал: «Денис, исполняй её любой каприз, делай всё, чтоб ей было хорошо». Я и до этого всегда старался всё делать как можно лучше, но теперь это вообще была программа нон-стоп. Ведь ей всегда что-то запрещали и как-то ограничивали: родители, финансовое положение, занятость, нехватка времени… А теперь сценарий написан. И мы начали жить друг для друга.

Через полтора месяца мы внезапно узнаем, что Настя беременна. А ведь после лечения препаратами она была в состоянии искусственного климакса более года, то есть беременность никак не могла наступить! Трудно было поверить. Но это произошло, и мы это восприняли как дар Божий, как возможность всё равно стать родителями. Я понимал, что если Настя уйдет, у меня будет наш ребенок, и я буду видеть ее в этом ребенке, Настю. Молился только: «Господи, дай нам мальчика — с мальчиком я хотя бы знаю, что делать».

Настя просто летала… И не удивительно. Ведь начиная с нашего венчания, ее не покидало желание стать мамой. А Господь дал ребенка тогда, когда нужно было еще и сделать выбор: прервать жизнь ребенка или не лечить Настю. Врачи в последнем случае говорили о скорой и неизбежной смерти обоих.

Принять решение, родить ребенка, было непросто. Масловы все думали, не слишком ли дерзновенно готовиться к рождению ребенка на фоне таких диагнозов. Не искушают ли они Господа, своим решением оставить малыша? Сомнения в выборе решения рассеял настоятель Афонского подворья, отец Никон. Выслушав и укрепив в вере, о. Никон дал поцеловать мощевик святого Иоанна Русского, благословив ежедневно читать перед ним акафист и не сомневаться в помощи Божьей.

Я поехал к Настиному онкологу и сообщил о нашем решении. Она со мной проговорила часа два, очень жестко, в красках рассказывала о том, как будет умирать Настя, что она не проживет и полсрока беременности и мы не представляем, на что мы идем. А я понимал, что сказать Насте «делай аборт» будет для нее хуже смерти. Насте никто не мог запретить рожать, но никто не хотел способствовать тому, чтобы она выносила ребенка.

У нее начался плеврит: начала накапливаться жидкость между легкими. Эту жидкость надо было откачивать, и не везде это умели делать правильно…

Консилиум за консилиумом. На каждом врачи говорили, что ребенок не будет жизнеспособен, никто не возьмется вести такую сложную беременность, и речи быть не может о сохранении. На последнем Настя встала и отчеканила: «Я мать и только я решаю! Мне всё равно, что будет с моей жизнью. Мне главное, чтобы родился мой ребенок! Я себе в этом отдаю полный отчет. Вы меня все слышите?».

Настя оставила надежду на выздоровление, прервав лечение. Она понимала, что никаких гарантий нет. Но есть один шанс – дать жизнь дочери. Врачи отказывались вести беременность. Согласилась одна — гинеколог из коммерческой клиники.

Она знала Настю раньше и, увидев ее уже после двух операций, удивилась, что Настя вообще еще жива, да еще и беременна. Врач сказала нам: «Ребята, это, видимо, какое-то чудо Божье, что так получилось. Я не буду вам ничего прерывать, но я не буду вас и поддерживать. Давайте так, если Бог устроит — плод удержится».

Дождались сердцебиения. Но заведующий клиники отказал нам в заключении контракта. Мы могли пользоваться только консультациями. Все же встав на учет в женскую консультацию, Настю стала наблюдать заведующая ЖК и дальше вести беременность. Таким образом, Настю наблюдали сразу два высококвалифицированных специалиста. Благодаря им Настю забрали в больницу на откачку плевральной жидкости — из дома нас вряд ли бы забрала Скорая. Жидкость накапливалась все больше и начинала сдавливать легкое, Настя все время кашляла, очень сильно, мы боялись, что из-за сильнейшего кашля может случиться выкидыш.

Денис госпитализировался вместе с Настей. Главной проблемой была откачка жидкости из плевральной полости. Между процедурами Денис с Настей поехали в Оптину пустынь, попросили молитв старца Илия. После Оптиной состояние легких законсервировалось, во время очередной госпитализации плевру даже не смогли проткнуть. Наступило короткое облегчение. В эти несколько недель передышки Настя прочитала о храме свт. Алексия Московского, в котором служились молебны о сохранении беременности — так Денис и Настя познакомились с отцом Владимиром Духовичем.

Исповедались, причастились, а послед службы отец Владимир мне говорит: «В любой момент, в любое место я готов приехать, причастить, соборовать, исповедать — всё, что угодно. Звони, когда понадобится».

Вскоре у Насти началось местазирование в позвоночник, прострелило спину, и она перестала нормально ходить. Обезболивающее дать нельзя — при беременности почти все противопоказано, а что можно — не приносит облегчения.

К удивлению врачей, все анализы и скрининги показывали, что ребенок развивается по срокам и хорошо. Но к 23 неделе оказалось, что началось маловодие и нужно лечь в больницу на сохранение.

Пришли мы сдаваться в роддом — Настя сутулится, с палочкой, все смотрят, не скрывая удивления, что это за закорюка тут приехала? Главный врач роддома уточняет: «Завтра на аборт». Какой аборт?! «Погодите, у нас 23-я неделя! У нас осталась до относительно безопасного кесарева пара-тройка недель! У нас уже полностью человек там: грудь, ноги, голова, мозг, сердце, всё функционирует».

Обследования показывали, что у Насти началось метастазирование в печень, метастазы в кости, обострилась плевральная ситуация. На консилиум пришел какой-то авторитетный врач, академик и заявил: «Нашей России нужна здоровая нация, а кого ты родишь? Мы всех своих студентов учим о том, чтобы поколение было здоровым». Все много разговаривали вместо того, чтобы начинать лечение. Мы поняли, что нужно уходить из роддома. Это было 27 декабря.

Настю не госпитализируют, не лечат, начинается двухнедельный праздничный анабиоз.

Отец Владимир Духович приезжает причастить Настю. Услышав историю произошедшего, решительно сказал: «Тогда ты будешь рожать в самом лучшем месте в Москве».

Масловы к этому моменту заняли у всех, у кого могли, взяли несколько кредитов. Но отец Владимир был тверд. «Когда я сказал, что соберем денег, я и понятия не имел, где буду искать. Рассказал прихожанам, они бросили клич в интернете, и стали собирать всем миром» — расскажет он потом Денису. Нужная на роды, лечение и реанимацию сумма была собрана очень быстро.

Настю госпитализировали в Перинатальный центр Лапино, продольное кесарево проводил один из лучших акушеров-гинекологов Москвы Марк Аркадьевич Курцер. Денис присутствовал на родах.

Настя была под эпидуральной анастезией, то есть в сознании. Во время всей операции мы с ней разговаривали, я молился Пресвятой Богородице… Молился просто, чтоб хотя бы услышать голос ребенка. Понимал, что состояние тяжелое.

Маша закричала сразу.

Но вес 800 грамм означал длительное пребывание в реанимации и отделении для недоношенных.

Десять дней одной жизни

Записи в группе помощи Насте и Денису Вконтакте

09.01.14

Сегодня, в 15 часов Настя экстренно родила девочку — Марию! Обе сейчас в реанимации. Прошу ваших молитв за них. Сегодня Господь сподобил меня великой милости — я покрестил Машу в Перинатальном Центре «Лапино». Продолжайте молиться за них. Священник Владимир Духович.

15.01.14

Мария держится молодцом. Насте разрешили сегодня навещать Машу. Когда Настя собиралась к дочери, у нее сильно прострелило спину, срочно обезболили. Настя уснула, но у Марии так еще и не была. На мой взгляд, состояние Насти ухудшается.

15.01.14

Сегодня, наконец-то, разрешили Анастасии посещать дочурку, Марию, дважды в день. Скоро Настю переведут в другую, профильную, клинику. Она должна скорее начинать лечение. Поэтому она с нетерпением ждет следующего визита к дочке.

16.01.14

Настя сегодня ходила к Маше. Поздоровалась, так что контакт налажен. Настя весь день спит, наверное, из-за погоды. Сегодня ровно неделька, даже не верится. Слава Богу!

17.01.14

Состояние Марии ухудшилось. Из-за экстремально низкого веса, малышка не справляется с дыхательной функцией. Если до этого мы жили по дням, то теперь по часам. Но надежда есть, как говорят врачи, Машенька сильнее других деток такой категории, шансы не велики, но есть. Сейчас, особенно нужна Ваша молитвенная помощь! Все в руках Божиих и Слава Ему за все!!!

18.01.14

Мария по-прежнему находится в тяжелом состоянии. Врачи не сдаются и прикладывают максимум усилий. Сегодня мы старались проводить, как можно больше времени с Машей. По совету врачей пели ей песни, рассказывали сказки и стихи. Молимся и очень надеемся, что Господь оставит это чудо с нами. Она очень похожа на меня, но глаза — точно мамины. Вчера, во время чтения акафиста, она открыла оба глазика и посмотрела на меня, как смотрит на меня Настя. А самой Насте подобрали схему лечения химиопрепаратами. Схема сложная, но амбулаторная. В понедельник ее, скорее всего, выпишут. Надо получить лекарства и начинать скорее лечение.

19.01.14

Были утром у Марии, покропили крещенской водичкой. Нам с Афона передали масло от св. вмч. Пантелеимона, помазал ей ножки, ручки и животик там, где легкие. Но состояние пока то же. Настя причастилась. Слава Богу!

20.01.14

Сегодня в 8:30 отошла ко Господу младенец Мария.

23.01.14

Сегодня мы отпели Машеньку, и похоронили ее на Богородском кладбище близ Ногинска. Об этом не сообщали, ввиду тяжелого состояния Насти. Настя была и на отпевании и на кладбище. Пока она, Слава Богу, чувствует себя не хуже.

Благодарю всех вас за молитвенную и материальную помощь, которую вы оказали этой замечательной семье.

С любовью о Господе, священник Владимир Духович.

Денис рассказывает:

Я много раз смог повидать Машу. Как-то раз она так повернулась, открыла глаза — я удивился, она вообще была на меня похожа, но ее взгляд — это один в один Настя. Только, к сожалению, это был взгляд не тех глаз, которыми меня прострелили насквозь с первой нашей встречи, а это был взгляд тот, который я привык видеть во время Настиных мук.

Я привык давно уже молиться Богу, не прося о чем-то, а полностью уповая на его волю, что бы ни случилось, жить на полном доверии Ему. И вот звонят нам из детской реанимации, говорят: «Маша плохо себя чувствует, нет вероятности того, что доживет до утра». Настя, я помню, сразу вскочила, боль уже была отведена на второй план, в коляску села. Я её отвез, и мы всю ночь молились непрестанно. Потом я Настю отвез на час поспать, и снова звонок: «Торопитесь, у вас времени чуть-чуть совсем».

Не могу забыть Настин крик… когда у Маши произошла третья остановка сердца, ее уже не смогли откачать. До сих пор больно от того, что ни одному из нас не пришло в голову взять Машу на руки…

Денис все время нашего разговора с ним говорит спокойно, невозмутимо, взвешенно. И только сейчас голос его дрожит и приходится сделать долгую паузу, прежде чем он сможет продолжить рассказ.

Несколько недель спустя после похорон Маши, Настя снова начала проходить курс химиотерапии, сказав мужу: «Я ради тебя только останусь». Денис рядом с ней, держится. На оставшиеся со сборов деньги покупает Насте качественные препараты — не дженерики, которые выдает диспансер. Химия шла хорошо, регенерировалась печень, ушли еще несколько метастаз, врачи были поражены. К маю Настя понемногу пришла в себя.

«Мне хотелось, чтоб меня тоже крышкой накрыли!»

На майские мы пошли гулять по городу, фотографировались — последние наши радостные дни. А 27 мая Настя говорит: «Слушай, чего-то я не могу чашку держать. У меня эта рука работает, а эта — как-то медленно». Очередной рецидив и уже неоперабельный.

Несколько больниц предложили разные тактики лечения. Насте поставили резервуар Оммайя, устройство для откачки жидкости из кисты мозга.

Коварство этих месяцев было в том, что каждый раз, когда мы делали шаг вперед к выздоровлению, через очень короткое время, делали два, а то и три шага назад, состояние резко ухудшалось. После операции Настя начала шевелить рукой, а через две-три недели у нее отказала нога. Потом мы лечимся-лечимся, она говорит: «О, Денис, смотри, пальцами ноги начала шевелить, стопой начала шевелить». И тут — раз — она встать вообще не может.

Денис купил инвалидную коляску и начал битву за установку пандусов.

Мы жили на пятом этаже, лифта нет. Спуститься для нее было тяжело — к врачам, в храм мне приходилось ее спускать поднимать на руках. А это же не просто тяжело — полчаса на спуск и подъем — это же опасно!

А если я оступлюсь — что будет? Стал выбивать разрешение поставить откидной пандус — все рассчитал. А разрешения мне не дали, дескать, противопожарная безопасность нарушается, градус наклона большой, вдруг разобьетесь. Поставили нам только две полосы в подъезде, а с пятого этажа на инвалидной коляске как хотите, так и спускайтесь…

На Рождество, седьмого января Насте исполнилось 33.

Я понимал, что это уже точка невозврата, мы отсюда не выберемся. Настя всё реже говорила — иногда всего пару предложений за день. Помню, как давал ей последнюю химию, такие жесткие аналоговые таблетки, денег на оригинал уже не было. Я ей запихиваю в рот, а у нее отключилась глотательная функция. Понял, что нет, всё, хватит мучить, тут уже ничего не сделаешь. Настя перестала жаловаться, я не мог понять, то ли она не понимает, то ли она терпит. Она погружалась в какие-то такие состояния, когда было непонятно: или она терпит жуткую боль, или молится.

В один из последних дней я ее обнял, расцеловал, она мне так улыбнулась… Это уже была такая стадия наших отношений, когда людям не нужны даже слова, одного взгляда достаточно. Бог дал мне возможность попрощаться и дать ей почувствовать, как сильно я её люблю. Мы всю жизнь спорили, в шутку, кто кого больше любит и когда еще был неизвестен пол ребенка, она сказала, серьезно, если будет девочка, значит я.

Отец Владимир Духович часто причащал Настю. «Я постоянно благодарю Бога за то, что Он послал мне встречу с Настей и Денисом – рассказывает он. –  Когда я приезжал к ним в дом исповедовать Настю, меня не покидало чувство своей духовной неполноценности. Никогда до этого я не исповедовал такого чистого человека. И никогда до этого я не встречал у людей такой великой Веры, любви к Богу, друг к другу и ко всем нам, такого терпения и смирения, как у них. И все это приводило к тому, что тысячи людей, сопереживая их истории, приходили к Богу! Люди нецерковные писали мне – ” И для чего это все нужно было? Ведь в результате их жертвы умерли и Настя и Машенька”. А для того и нужно было, чтобы они сейчас находились у Престола Божиего и молились за всех нас!

В последние дни он благословил Дениса читать Евангелие для Насти все свободное время. Канон,  на разлучение души от тела, Денис читал сам. Настя причастилась и ночью отошла к Богу под чтение Святого Евангелия.

Утром я забрал Настю в храм. Первое, что я сказал, когда увидел её в морге: «Боже, какая ты красивая», я забыл, как она выглядит, настолько ее износила болезнь. На ночь я остался в храме у гроба, и мне было стыдно, что пока не началось отпевание, я не проронил ни одной слезы, потому что у меня было абсолютное спокойствие. Было ощущение, что ничего не изменилось, Настя просто спит. Как обычно.

Отец Владимир на отпевании рассказывал, что на исповеди Настя больше всего переживала о том, как обременяет собой других, какая она обуза. Он говорил, что она, вся исполосованная, многократно оперированная, старалась ни на что не жаловаться и держаться, как будто бы она совершенно здорова.

Денис продолжает рассказ:

Мне казалось, я готов к ее уходу. Но к этому невозможно подготовиться. Перед тем как предать её земле, я очень долго не мог оторваться от её губ, от гроба, мне хотелось, чтоб меня тоже крышкой накрыли. Когда кинули первую горсть могильной земли, сразу пришло чувство легкости, на что Духовник сказал мне «Крест, который ты нес с Настей, вы донесли. Теперь неси свой, один и он будет легче». В первую же ночь мне снится Настя. Я раз пять просыпался, а сон продолжался… и продолжался. Настя была вся в белых одеждах, с прической как на первом курсе, радостная. Идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная!

Жизнь не закончена

Было очень тяжело, долго кидало из стороны в сторону. Не мог определиться, чему себя посвятить, я привык жить не для себя, а для кого-то. Несколько раз устраивался на работу и через пару недель сам писал заявление об увольнении. Не мог вжиться в бесполезную рабочую текучку. Чувство собственного неудовлетворения и бесполезности не покидало меня. Спасал только храм, где о.Владимир позволил мне сослужить чтецом и пономарем.

Потом мне предложили поучаствовать в проекте по развитию и усовершенствованию пансионатов для пожилых людей и инвалидов. Я с радостью согласился и почувствовал тягу к этому делу. Позже я вспомнил, как Настя сложила наши имена, и получилось слово Династия. Она всегда хотела, чтобы под этим названием развивалось что-то полезное. Теперь мы дали это имя нашему проекту и сейчас пытаемся начать строить первый объект, в ближнем Подмосковье. В дальнейшем надеемся развить это в сеть и помочь многим людям. Если кто-то захочет поделиться опытом, советом, идеей или есть предложения по совместному развитию такого проекта, то буду рад сотрудничать.

Как-то мне дома попалась книжечка записок св. Елизаветы Феодоровны, которую часто читала Настя. И розой, в ней была заложена страница со словами о том, что ради любви к Богу человек должен найти в себе силы отпустить самого любимого человека, то есть любовь к Богу должна быть больше.

Я понял, что если я хочу встречи с Настей, Господь ее устроит, но я не должен воздвигать Настю на какой-то пьедестал, потому что иначе я нарушаю первую заповедь, и все таланты, которые мне Господь дает, я их не в мир несу, а хороню, как тот раб из Евангельской притчи.

И я хотел бы еще раз выразить благодарность всем кто тогда не остался равнодушным. Желаю вам силы Духа, крепкой Веры, здоровья и чтобы в ваших сердцах всегда горел светильник Любви и Добра.

Источник