Почему Христос не праздновал день рождения?

Почему христиане могут праздновать то, что не праздновал Христос? Является ли для Церкви ситуация когда Рождество отмечается в разные дни новой?

Почему дата праздника не соответствует исторической действительности? И как относиться к такому положению вещей? Чтобы разобраться в этих вопросах, необходимо заглянуть в детство Иисуса Христа, совершить экскурсию в мир церковной истории, и понять некоторые христианские приоритеты.

Уже после первого апостольского собора в Иерусалиме (49 год по Р.Х.) христианской общине стало очевидно, что Евангелие Христа важнее местных преданий, рамки веры шире рамок обычаев, а живое многообразие важнее мертвого единства. Рассуждения апостола Павла о спорных обычаях (Рим. 14:1-15:6; 1 Кор. 8-10) дают богатую пищу для размышлений о многообразии традиций, которые могут сосуществовать в составе неделимой Церкви. То, что верность Господу может по-разному себя проявлять — красноречивая иллюстрация единства и многообразия христианской жизни (Рим. 14:57). Оказывается, Церковь способна вместить в себя различные традиции и при этом не изменить своему назначению.
 
Наиболее ярко, эта парадигма проявила себя в истории с датой праздника Рождества Христова. Сама возможность говорить об этой дате, основывается на сугубо культурном феномене, а не на евангельском откровении, требующем толкования. Дело в том, что с точки зрения современного ребенка, иудеи были самыми несчастными людьми своего времени. Они никогда не отмечали дни рождений. Более того, даже не хранили этот день в памяти. Важны были события самой жизни, а не факт ее начала. Время воспринималось не линейно, имеющее точку запуска и финал, а словно гигантская спираль, где важен новый качественный виток. Детство, отрочество, юность, зрелость, старость и т. д. Каждому этапу соответствовала новая возможность. Обрезание, образование, брак, социальный статус — всему свой срок.
 
Иудейское общество, сформировавшееся в борьбе за свою самобытность, довольно негативно относилось к влияниям иных культур. И практика отмечать день рождения ребенка тому не исключение, ведь это был римский обычай. То есть с точки зрения иудеев, это традиция оккупантов и язычников, захвативших в 63 году до Р.Х. «обетованную землю» и считавших ее своей провинцией. Первым известным иудеем, отмечавшим день рождение, был царь Ирод — ренегат, предатель и отступник. Он разгромил освободительное движение Иуды Галилеянина, на штыках римских легионов установил свою диктатуру, построил в Иудеи амфитеатр, ввел кровавые гладиаторские бои, скачки, состязание гимнастов, а также, в приступе безумной подозрительности, приказал убить Вифлеемских младенцев (Мф. 2:16). Можно ли после этого удивляться, что точная дата Рождества была изначально обречена на забвение. У Христа не было дней рождений, потому что это была сомнительная радость с точки зрения общества, в котором родился, жил и рос Спаситель.
 
Но времена менялись. Церковь Христова все глубже проникала за пределы иудейского общества. Она заговорила на других языках и столкнулась с иными традициями. По мере распространения Евангелия среди жителей Римской империи, в церковной ограде оказывалось все больше людей, у которых сугубо иудейские страхи и ненависти не вызывали такой острой боли. Более того, это были люди, которые жизнью доказывали верность Иисусу из Назарета, но при этом, в пространстве личной жизни, следовали своему римскому воспитанию, образованию и обычаям. Именно в среде римских христиан и был реабилитирован день рождения, как праздник. Ведь детство какого-нибудь маленького Гайя, Марка, Юлии или Корнелии было наполнено доброй радостью об этом личном маленьком торжестве и «пятьсот эскимо». С принятием христианства, для человека римской культуры день его рождения становился еще и радостью о Боге, подарившем жизнь. Поэтому, когда безымянный эллинский автор составлял гимн «Царю Небесный» — удивительно красивую стихиру святой Пятидесятницы — он поклоняется Богу как «жизни Подателю», то есть главному виновнику своего рождения.
 
Именно в этих новых условиях существования Церковь впервые задалась вопросом о дате Рождества Христова. И поскольку точных данных не было, — церковный разум первых столетий никогда не волновала эта тема, — стало ясно, что дата эта будет условной. Логика построения любой условности проста: если реальность недосягаема, создается ее образ. В «Пиковой даме» Пушкина призрак графини нарушает законы правдоподобия, но эта условность придает всему повествованию особенно острое выпуклое значение. Важен не факт, а идея. Если точный день Рождества Христова не известен, то им может стать любой закрепившийся в общественном поведении или культуре день. Сама реальность события от этого не страдает. Это особенно хорошо известно нашим бабушкам и дедушкам. Осиротевший ребенок, потерявший в результате войны не только родителей, но и документы, часто получал паспорт с условными датами своего рождения. Но существовать от этого он не переставал. Никто в здравом уме и трезвой памяти не стал бы отрицать, что где-то на линейке времени был день и час, когда этот малыш появился на свет. Но ценность жизни не в точности ее регистрации. И условная дата рождения, нарисованная чьей-то рукой, становилась родной для многих детей послевоенного времени. По таким же условным канонам определялись древними христианами и даты важнейших христианских событий: Крещения, Благовещения, Рождества.
 
Первые попытки «привязать» праздник Рождества Христова к какому-то конкретному дню предпринимаются уже во II веке христианами Египта. Египетская Александрия была не только цитаделью эллинской культуры на Востоке, но и местом прописки самых экзотических культов со всего Ближнего Востока. Особенно популярным был культ бога солнца, который праздновался 6 января. Для александрийцев принявших христианство этот день уже потерял религиозное содержание, но еще имел значение как событие семейное, собиравшее всю семью за единым столом. Нам особенно понятен этот культурный феномен на примерах «8 марта» и «23 февраля». Ведь сегодня 8 марта большинство не вспоминает Клару Цеткин и Копенгагенскую конференцию женщин социалисток, а 23 февраля не поднимают бокалы в честь капитуляции Российской империи в Первой мировой войне. Исторические причины этих «праздников» выветрились, но в семейном календаре остался событийный след. Так и в жизни александрийских христиан. От былого праздника сохранялась только привычка праздновать. Что в таком случае делать Церкви? Призвать к священному гневу или дать новый повод народному праздничному календарю? Церковный разум в этом вопросе проявил миссионерскую гибкость, и 6 января становится праздником Рождества Христова, а вместе с ним александрийцы начинают отмечать и день Крещения Господня.
 
Совпадение этих двух торжеств тоже не случайно. Оно свидетельствует о древнейшей церковной полемике с гностиками – видевшими во Христе или только Бога, или исключительно человека. Объединенный новый праздник получил название Богоявления: В Рождестве Бог принял человеческую плоть, а в Крещении явил миру Свою Божественную Сущность. Миссионерский фактор победил алармистские настроения и впервые в истории Христовой Церкви два великих праздника нашли свое календарное место.
 
Отголоски древней александрийской традиции праздновать Рождество и Крещение в один день до сих пор можно наблюдать в схожести богослужебных элементов этих праздников. Уставы почти одинаковы. Но 6 января во II веке и в веке XXI — разные дни. Древние александрийцы жили по юлианскому календарю. А после реформы папы Григория XIII в конце XVI века весь мир перешел на календарь григорианский. Разница между двумя календарями составляет 13 дней. Методом простой арифметики получается, что шестое января II века есть девятнадцатой января века нашего (6+13=19). Именно 19 января (6 января по старому юлианскому стилю) Православная Церковь до сих пор отмечает праздник Крещения Господня. А сохранись до наших дней древняя христианская традиция Египта, на 19 января еще бы выпадало и Рождество.
 
Впоследствии двум праздникам было суждено расстаться, что и стало общецерковной практикой. Произошло это тогда, когда церковный календарь из древней Александрии эмигрировал в дряхлеющий Рим.

Римские граждане были падки до восточной религиозной экзотики. На смену изрядно поднадоевшим олимпийцам, приходят персидские культы. В Риме со времен император Аврелиана (III век) в день зимнего солнцестояния (25 декабря) справлялся праздник под названием Dies Natalis Solis Invicti — «День Рождества Непобедимого Солнца». Главный герой этого праздника — мидийский бог солнца Митра. Весь третий век христианской эры можно назвать эпохой «солнечного экуменизма». В Риме внедряется идея, что все божки — олицетворение единого бога солнца. Проект приобретает не только религиозное, но и политическое значение. Римская империя, создавшая единовластие на земле, желает видеть такое же единство и на небе. И, конечно же, в центре этой политтехнологии сам император — второе солнце. При Диоклетиане наступает золотой век солнцепоклонения. По словам Лукиана, «мидиец Митра, в персидском одеянии, с тиарой на голове, не знающий по-гречески даже настолько, чтобы можно было с ним поздороваться», тем не менее воцаряется в римском «кремле» — Капитолии.
 
В римский мир этот культ проник через киликийских пиратов во время войны Помпея. Жадный до всякой эклектики Рим, весьма креативно подошел к мрачному и жестокому митраизму. Не обошлось без вездесущих гностиков. Полухристиане-полуязычники, гностики стали активно экспериментировать над сумбурными пиратскими представлениями. Продукт их религиозного ремесла явился серьезным вызовом Церкви. Фактически, они создавали очень тонкую подделку под христианство. С их легкой подачи ное-митраизм проповедовал единобожие и возвышенные нравственные начала, имел некоторое подобие таинств евхаристии и крещения, идею вечной жизни, а также схожие представления о рае. Даже свои храмы митраисты строили в форме креста с выделенным алтарем. Как и христиане, они практиковали подвиг сурового аскетизма. Наконец, подобно христианам, последователи Митры даже имели в Риме свои катакомбы. Церковь не радовало соседство с такой подделкой, копирующей христианскую этику, догматы, символы, обряды. В народном календаре культ Митры основательно прописался под 25 декабря. Тогда римскому папе Юлию I пришла в голову идея миссионерского контрнаступления. По примеру александрийских христиан, он предлагает своей Церкви именно в этот день праздновать Рождество Христово, и тем самым выбивает персидского «оккупанта» из народного календаря. Отныне 25 декабря в Римской церкви возносят гимны Христу — Солнцу правды, истинному Свету, Который «во тьме светит, и тьма не объяла Его» (Ин. 1:5). Именно 25 декабря того времени в григорианской системе координат соответствует нашему современному 7 января (25+13).
 
Пройдя такой не легкий путь от Александрии до Рима, дата Рождества Христова к концу IV столетия добирается и до греческого Востока. А на III Вселенском Соборе 431 года этот день была уже официально принят всей Церковью, хотя еще несколько столетий сосуществовали и иные календарные традиции праздника: александрийские христиане, церковь в Армении и в Медиолане (Милан). Так что в истории Древней Церкви 25 декабря — лишь одна из дат, которая была принята в духе любви и согласия остальными христианами. И выбрана она была по закону миссионерской целесообразности, а не астрономической точности. Это был не исторический факт, а миссионерская идея. Пастырская забота, заставила Римскую церковь обратить внимание на этот день. Вместе с народом, христианизировался его исконный календарь.
 
После григорианской реформы XVI века весь христианский мир разделился на два лагеря: тех, празднует Рождество Христово 25 декабря и тех, кто его отмечает 7 января. Любопытно, что в календарях обеих традиций фигурирует число «25». Только у одних оно стоит «прямой» цифрой, а у других благоговейно спрятано в скобочки: 7 января (25 декабря). В скобках скрывается старый стиль. Не вдаваясь в сложные астрономические вычисления, хочется лишь обратить внимание, что так или иначе, весь христианский мир встречает Рождество именно 25 декабря. Только одни это делают в календарной конструкции нового времени, а другие в системе координат Древней Церкви и Римского мира. Как видим, в древности совершенно мирно сосуществовали различные дни для этого торжества. Единство в многообразии — важнейший христианский закон, которым живет Церковь и сегодня. Только между пятнадцатью православными церквями по вопросу старого и нового стиля счет «11:4». Православные церкви Константинополя, Антиохии, Александрии, Кипра, Болгарии, Румынии, Греции, Польши, Албании, Чешских земель и Словакии, а также Православная Церковь в Америки — отмечают Рождество по новому стилю 25 декабря. Церкви же Украинская, Русская, Иерусалимская, Сербская, Грузинская придерживаются старого календаря и празднуют это великое торжество 7 января.

Учитывая такой плюрализм традиций, большое значение сегодня для нашего христианского мира имеет понимание условного и незыблемого в церковной жизни. И опыт Церкви показывает, что не совершенно не важно, в «25» или «7» вагоне движемся мы к празднику Рождества Христова, важно, что в едином составе и в одном направлении. А спор о цифрах – условность тысячелетней христианской истории. Истории очень длинной, как состав поезда.

Источник