Cвященник — это не следователь, а исповедь — это не допрос

Священник Виктор Яценко — председатель Синодального отдела Украинской Православной Церкви по вопросам пасторского попечения пеницентиарной системы (этот отдел духовно окормляет «зоны»).

Мы поговорили с ним о детских зонах — местах лишения свободы, где отбывают срок несовершеннолетние граждане, нарушившие закон.

— Вы общаетесь с молодёжью, которая по той или иной причине попала в заключение?

— Общаемся со всеми рабами Божьими, которые попали в места лишения свободы. И со взрослыми, и с молодёжью. Как и в любой стране, в Украине пенитенциарная система для несовершеннолетних отличается методами воздействия от мест лишения свободы, где сидят взрослые правонарушители — то есть те, кому исполнилось 18.

Мечта — создать в этих колониях такие условия, чтобы ребята там видели идеал отношения человека к человеку. И получали хорошее образование — как правило, молодёжь, которая попадает в места лишения свободы, педагогически запущена. Проблемы есть и с чтением, и с писанием. Как говорится в старославянской пословице: «Говорят, писанье — нелёгкое дело. Пишут два перста, а болит всё тело».

— Как происходит посещение колоний?

— У нас в Украине 10 колоний для несовершеннолетних нарушителей. Девять для подростков, для мальчиков, и одна для девочек. За каждой указом правящего архиерея закреплён священник, которому рекомендуется, кроме своего храма, совершать богослужения ещё и в храме колонии.

Понятно, что просто перенести порядок проведения служб, общения с прихожанами из обычного храма на зону невозможно. Тут есть свои требования — режима, дисциплины. Даже проповедь, которая произнесена сегодня за воскресным богослужением в храме, здесь не подойдёт. Она требует коррекции под тех людей, которые отбывают срок. Необходимы примеры, более близкие им.

Как минимум, раз в неделю в колонии проходит служба. Православный храм в местах лишения свободы — я глубоко убеждён — является одним из главных орудий преображения человека. Это место духовной свободы. Они там себя по-особенному чувствуют.

Поэтому во всех детских колониях есть храмы. Последний храм, который был освящён в июле этого года в Дубинской исправительной колонии для несовершеннолетних, — храм в честь иконы Пресвятой Богородицы «Споручница грешных».

— А ребята ходят на богослужения в колониях?

— Как правило, молодёжь приходит, поскольку пастыри, которые окормляют колонию, ходят сюда очень долгий период времени. Меняется начальник колонии, администрация. А священники ходят по 5—10 лет в одну и ту же зону.

Необыкновенно тёплые отношения, бывает, складываются между священником и осуждённым. Если священник в возрасте, он напоминает им дедушку. Особенно девочкам. В мелитопольской колонии для несовершеннолетних девушек необыкновенно добрый пастырь — отец Геннадий Тюрин. Благообразный старец, который навещает своих духовных дочерей даже после того, как они уже перешагнули порог совершеннолетия и по закону должны быть переведены в места лишения свободы для взрослых женщин. Мы хлопочем, помогаем в получении разрешения — это не так просто — приехать в колонию, где находятся девочки.

Как правило, молодёжь очень остро переживает недостаток любви, который они недополучили в семье. Большинство контингента — из неблагополучных семей, неполных, где родители подавали пример асоциального поведения.

Когда приходит священник, молодой человек видит, что никакой особенной мотивации, кроме духовной, кроме евангельской, у священника нет — а там ведь это определяется очень быстро. В процессе беседы тебе сразу дают оценку — твоей искренности, твоего отношения к ним. Они видят, что человек — не сотрудник системы.

Как правило, молодые души это ощущают и строят такие отношения со священником, которые не похожи на отношения с воспитателями, с психологами. Вообще, сейчас в колониях для несовершеннолетних создаются кружки, предоставляется психологическая поддержка. Кто хочет вырваться из этой ямы, в которую он попал, — возможности все есть. Закон даже предусматривает совершение экскурсий — выезд за границы места отбывания наказания. Что для взрослых практически невозможно.

Церковь этим пользуется. Мы посещаем святые места — если колония находится недалеко от чтимого места православного паломничества. Это происходит в качестве поощрения. Администрация нам в этом помогает. Конечно, это всегда событие. Внешний мир, запах свободы — он формирует определённое отношение к этим поездкам. Тем более что едут верующие ребята — те, кто входит в общину храма.

— А предусмотрено в таких колониях досрочное освобождение?

— Да, конечно. Закон мягкий. Сейчас в областях Украины все уголовные дела, которые касаются детей, подростков, передаются одному судье, который имеет опыт общения с детьми. Эти судьи стараются давать маленькие сроки, чтобы на какое-то время изолировать человека от плохой компании. И это видимо сокращает количество детей в местах лишения свободы.

— Как проходят праздники в колониях?

— На Пасху и Рождество проводим концерты, спектакли. Собираем актёров-волонтёров, студентов разных творческих вузов. Или мюзикл ставим. Потом дарим подарки, и происходит неформальное общение.

— В чём особенность общения с такими детьми?

— Дети очень жестоки. Часто общаешься с ребёнком, а потом просишь его личное дело — и поражаешься прочитанному, сложно в голове сопоставить образ этого ребёнка с тем, что он совершил.

Часто дети не задумываются над тем, что могут нанести другому человеку вред. Они воспитаны на фильмах, где насилие над другим человеком — норма. Существует чёткая зависимость от каких-то сериалов, которые идут на телевидении, — сериалов, воспевающих блатную романтику, — и наполнением тюрем. К примеру, есть данные: когда шёл известный сериал «Бригада» — очень многие подростки под влиянием кино сплотились в какие-то группы. Нарушили закон — и оказались за решёткой.

Мы тут применяем свою «пасторскую хитрость» — берём с собою в поездку какого-то прихожанина, проверенного человека — который в прошлом имеет большой срок отсидки, который прошёл все эти тюремные «университеты» — но воцерковился и стал православным христианином.

И вот в определённый момент беседы с ребятами, над которыми буквально витает тюремная романтика, мы этого человека представляем. Он иногда в подряснике бывает, или просто у него благообразный вид. И он рассказывает, как он пришёл к Господу Богу.

Как правило, обращают внимание на руки такого человека, на его наколки. Мы знаем, что в татауже зашифрована информация, которая рассказывает об определённой иерархии, определённом тюремном пути. Дети сразу видят, что перед ними человек, прошедший зону. Но он не воспевает им воровскую романтику, не поёт дифирамбы тюремной жизни. А говорит об обратном. О том, к чему приводят глупость и ошибки молодости. Конечно, у ребят такой лёгкий шок, культурный стресс — они ожидали услышать гимн воровской жизни.

— Ребята в колониях часто конфликтуют, дерутся?

— Если на месте начальство, руководство, которое выступает не как надзиратели, не как каратели, если начальство имеет авторитет, если начальника колонии, «хозяина», уважают за справедливость, за честность, то он своим авторитетом может сгладить многие острые углы. Таких людей очень ценит и начальство, и подчинённые. Тут важны не столько административные способности, в смысле выполнения карательных функций, сколько качества справедливого отца, который может развести двух забияк, наказать в меру жёстко, без пристрастия.

— Вы лично общались с несовершеннолетними заключёнными. О чём они говорят?

— О своих планах. В прошлом капаться не принято, мы не спрашиваем: «Как ты сюда попал?» А планы, конечно, — это очень красивая, как правило, детально расписанная история. Где обязательно получение образования, самостоятельная жизнь, создание семьи, дети. Мы объясняем: если тебя увлекает тюремная романтика — ты никогда не вкусишь радости семейной жизни, воспитания детей.

— Существует ли статистика — сколько людей попадает второй раз в колонию?

— Есть общая статистика по всей тюремной системе — от 30 до 50 процентов. Но в детские возвращается меньше. Детские колонии больше похожи на школы, на ПТУ закрытого типа. Это не колонии для взрослых.

— Я иногда езжу в детский дом. И там несовершеннолетние ребята уже имеют на своём счету «подвиги» — что-то украли, залезли в чужой дом. Как объяснить им, что это не игрушки, что это закончится тюрьмой и поломанной жизнью?

— Лучше всего один раз показать, чем много раз рассказывать и объяснять. Дети знают, что их часто чем-то просто пугают — «бабаем», милиционером, тюрьмой. А вот прикосновения к тюрьме, к этому миру, у них не бывает. Лучше, мне кажется, им один раз показать, свозить на зону — мы такое практиковали с детьми из детских домов. Организовываем экскурсии, посещения взрослых зон — там лучше виден барьер, который отделяет волю от тюрьмы. Особенно строгого режима, где сидят люди по многу раз. Как правило, это действует шокирующе — и общение, и условия содержания, сама атмосфера — она словами не передаётся.

Поэтому я рекомендую — это для тех, на кого не действуют слова, — необходимо действовать на сердце ребёнка. На его чувства, ощущения. Тут даже у обыкновенных детей — родители часто жалуются — в одно ухо влетело, в другое вылетело. А когда ребёнок из асоциальной семьи видит негативные примеры перед собой — тут уже говорить о воздействии слова как доминирующего фактора не приходится.

Тут очень важно прикоснуться к сердцу — через молитву, через участие в богослужении, чтение Евангелия, объяснение закона Божьего в их категориях, в их понимании.

Беседовал Александр Иваницкий