Господь сказал: “Все, что вы думаете, – неверно. Бог не такой”

Нельзя забывать, что ощущение Бога, ощущение Его присутствия в нашем сердце могут меняться с течением времени. И это хорошо. Бог, в Которого мы веруем, – Один и Тот же, но хорошо, когда характер нашей веры претерпевает изменения. Св. Порфирий вспоминал, что в молодости считал Бога очень строгим и по этой причине так же строго относился к людям. «Я думал, что Господь – именно такой. И когда человек приходил ко мне на исповедь, я открывал Кормчую книгу и начинал считать дни, месяцы, годы… Считал, а потом озвучивал цифру: «Тебе можно будет причащаться через столько-то лет… Тебе – через столько-то…» И так далее».

Но когда человек по-настоящему начинает чувствовать Живого Бога, Бога Любви, Который есть снисхождение и милосердие, любовь и истина, принятие и благость по отношению к каждому человеку – то начинаешь смотреть на всё совсем иначе. Люди вокруг остаются прежними, события повторяются – но твоя реакция теперь совсем иная, потому что ты видишь, что Господь смотрит на всё совершенно по-другому.

Некоторые из нас пришли в Церковь еще детьми и потому привыкли воспринимать что-то достаточно категорично, односторонне. Бог – такой и такой. И никак иначе. Поэтому, когда мне кажется, что ты не «вписываешься» в рамки, очерченные в моей собственной голове, я отталкиваю тебя. А Господь, Который есть жизнь, приходит и показывает, что всё совсем не так.

И это не ново. Книжники и фарисеи тоже думали про Бога много всего, но Господь сказал им: «Всё, что вы думаете, – неверно. То, как вы размышляете и рассуждаете о Боге, – это ошибка, Бог не такой. И потому Я совсем иначе обращаюсь к этим людям. По-другому смотрю на них, по-другому разговариваю – милостиво, с любовью, совершая чудеса. А вы их только осуждаете». В сущности, потому Христа и распяли: Своими словами и поступками Он в корне менял представления людей о том, какой Бог на самом деле. И вместо идола, которому они поклонялись, являл доступного Бога – Богочеловека. Бога, Который не взирает свысока, а понимает, сострадает, спускается с человеком на одну ступень (кроме греха) и приближает к Себе.

И когда ты поймешь это, задумайся: в пятнадцать, двадцать, тридцать лет – ты так же воспринимал Бога, так же верил в Него, так же чувствовал?

Неслучайно некоторые молодые люди говорят: «Моя мать как была, так и осталась, ничего не меняется». А о старце Порфирии вспоминают иначе: «Мы знали его сначала как очень строгого духовника, но он так возрос духовно! В своей вере, своем благоразумии…» Это называется – человек изменился. Строгий вначале, снисходительный впоследствии. Многие боятся быть такими. «Нельзя же всё считать ерундой!» – говорят они. Но я не призываю к этому. Я призываю быть милосердными и снисходительными, чтобы понимать других людей. Постараться понять, почему тот или иной человек курит, сквернословит, принимает наркотики, не идет в церковь… Именно это я пытаюсь делать, исходя из своего небольшого опыта: понять, не что человек делает, а почему.

Один мой знакомый юноша наотрез отказывался идти в храм. И я пытался выяснить именно это – почему он не хочет прийти в церковь.

– Почему? – спрашивал я его. – Давай поговорим!

– Будете меня стыдить? – спросил он.

– Нет, не буду. Я просто хочу с тобой поговорить, чтобы понять, что конкретно в церкви тебе не нравится.

– Понимаете, отче, – ответил юноша, – честно говоря, священник ассоциируется у меня с одними запретами. Мне кажется, о чем бы я вас не спросил, в ответ услышу только одно – «нельзя». Мотоцикл – нельзя, на футбол – нельзя, встречаться с девушкой – нельзя, в кафе – нельзя, на концерт – нельзя…

Этот подросток вовсе не был плохим. Просто он меня боялся. Разве не следует в таких случаях искать к человеку подход? Разве это не по-христиански – смиренно попытаться понять, что он чувствует? Приблизиться к его душе, чтобы увидеть, почему он так делает, почему сомневается и не хочет общаться со мной, тогда как душой стремится к Богу? Но нет. Мы настолько отождествили себя с Богом, настолько привыкли считать себя Его «представителями» – и вы, родители, и мы, священники, – что думаем, будто каждое наше слово – от Бога. А Бог говорит: «Ты – не мой представитель. Ничего подобного. Просто по-другому здесь нельзя – поэтому Я «использую» тебя в данной ситуации».

Разве Бог обращается с людьми так, как мы? Да если бы мы действительно были как Он, были бы настоящими, искренними – сколько жизней мы смогли бы изменить! А так при встрече с нами человек спешит перейти на противоположную сторону улицы. Люди внутренне сопротивляются нам. А как было бы чудесно с годами начинать по-иному ощущать Бога в своей душе! Возможно, тот подросток был и прав. Образ мыслей меняется. Мне вот интересно, если бы Христос пришел на землю сейчас, как бы он поговорил с этим юношей? Что бы сказал ему? Велел бы по средам и пятницам питаться одной чечевицей? Загнал бы в одиночество, меланхолию, комплексы? Оценивал бы исключительно по внешнему виду? Да, возможно, тот юноша был и прав…

Естественность, искренность таят в себе божественность.

Как-то после беседы, которую я проводил, всех позвали на обед. И вот во время обеда один священник встал и сказал: «Я читал про одного батюшку, который считал очень душеполезным сидеть со своей женой на террасе, пить кофе и смотреть на озеро. Как так? Разве может такое быть душеполезно?

Меня словно током ударило.

– Отче! – сказал я. – Но ведь это прекрасно! Это духовно! Вспомним, как произошло Благовещение. Пресвятая Богородица отправилась на колодец за водой. И пока она набирала воду – то есть совершала самый простой, обыденный поступок, – ей явился архангел Гавриил и сказал, что она станет Матерью Бога. А апостолы? Они были рыбаками, и Господь призвал их во время рыбной ловли – весьма приземленного, совершенно недуховного занятия. Вряд ли именно в эту минуту они молились. Они работали! А вспомните Давида, который пас овец. А Моисея…

В самых обыденных, житейских делах может скрываться божественное. А мы забываем об этом, и наша семья начинает существовать совершенно отдельно от Церкви, как будто это разные вещи. Собираемся в храм – нажимаем на кнопочку и сразу превращаемся в духовных людей. Возвращаемся домой – нажимаем другую кнопку и, сменив праздничную одежду на домашнюю, возвращаемся в повседневность.

Если мы любим Бога, Которого нет в нашей повседневной жизни, Который не живет среди нас – значит, мы любим не Бога. Ведь Христос воспринял всю человеческую природу, преобразив нашу жизнь, нашу действительность. И когда ты ходишь по земле, Господь  – в тебе. И когда общаешься с ребенком, занимаешься домашними делами – тоже.

Не нужно постоянно говорить о Боге. Мы ведь не говорим постоянно о воздухе, о кислороде – мы живем им! Сколько мы с вами сидим сейчас в этом помещении и дышим – но никаких особенных ощущений при этом не испытываем, так что и говорить здесь не о чем. А если другие люди увидят, как Бог, Которым ты живешь, наполняет тебя, оживляет и обогащает, так что каждая твоя клеточка излучает свет, – то непременно спросят: «Скажи, в чем твой секрет? Мы хотим стать такими же, как ты!»

Но мы зачастую слышим совершенно противоположное: «Слушай, оставь меня в покое! Надоел да невозможности!» Здесь нет ничего от Бога. А я желаю вам, чтобы от вас исходил этот посыл – Божественный посыл. Мы знаем и умеем столько всего сложного, и при этом совсем разучились делать простые вещи. И детей наших мы теряем именно потому, что они такие простые, а мы такие сложные, запутавшиеся…

Один человек как-то ушел от старца Порфирия в большом разочаровании: старец не ответил ему на его серьезные вопросы о Боге. «Прости, сын мой, – сказал он. – Я говорю о Боге только тогда, когда почувствую, что душа человека стремится к Нему и нуждается в Нем». Однажды на Пасху старец Порфирий даже не произнес пасхальное приветствие «Христос воскресе». По наущению Божественному он знал, что человеку не хотелось слышать эти слова. Будем и мы с вами молиться о Божественном наущении – чтобы Господь просветил нас и жизнь стала прекрасной.

Архимандрит Андрей (Конанос)