Приличный человек превращается в интернете в злобного резонера: это болезнь?

О сетевых особенностях общения рассуждает священник Пётр Коломейцев — психолог, специалист в области приходского консультирования и коррекционной педагогики и психологии.

«Меня ж никто не видит»

— Почему в интернете мы говорим с собеседником – и не слышим друг друга, просим о помощи – и в ответ получаем мораль? Даже среди верующих регулярно наблюдаются оскорбления, наезды, умничание, высокомерие, ехидство, сарказм?

— Знаете, однажды я пообщался в интернете с одним игуменом и был поражён. Обзывательства, хамство. Мне казалось, взрослый человек, священник, монах так вести себя не может. Но люди, которые знают его лично, сказали мне, что в жизни он – милейший человек.

Я думаю, сама форма интернет-общения для нас пока непривычна, и наш предыдущий опыт здесь нам совершенно не помогает. Мы хорошо знаем общение личное – глаза в глаза — и общение письменное.

Отношение к эпистолярному жанру у нас высокое – про «что написано пером, не вырубишь топором», мы уже усвоили, и что ответственность за каждое написанное слово высока – тоже. Обычно перед написанием письма люди находят время на обдумывание, взвешивают выражения, даже применяют психологические приемы «работы с информацией».

У нас сохранилось ощущение, что если мы пишем письмо, то априори делаем что-то правильное, что написанная информация – всегда хороша и достоверна. Поэтому, когда пишем письмо, мы готовимся, можем собрать информацию и что-то проверить. Но в интернете, увы, мы не обдумываем и не готовим специально каждый пост, здесь нас ведут эмоции, контроль практически выключен.

При личном общении нас всегда сдерживает контакт глаз. Если ты что-то скажешь, но при этом начинаешь отворачиваться, неискренность видна сразу.

Священник Пётр Коломейцев. Фото: Павел Смертин

Личное общение – особая ответственность, здесь лукавство, ложь трудно спрятать.

В интернете же появляется анонимность. Человека никто не видит, иногда он может быть дополнительно скрыт под никнеймом. Это снимает с него большую часть ответственности.

Отдельная проблема в том, что в интернете человек не слышит ни себя самого, ни собеседника. По наблюдениям психологов, информация, которую мы считываем непосредственно из слов говорящего, занимает только 40 процентов. Остальное – интонация, выражение лица, жесты.

В интернете мы всё это мысленно дорисовываем, то есть, фантазируем: человек читает реплику и волен представлять себе почти что угодно. А с той стороны экрана сидит собеседник и точно так же дорисовывает нас.

Я внимательно посмотрел ответы того невежливого игумена и увидел, что некоторые фразы своих оппонентов, отвечая, он умножал на десять.

— Но сегодня все же большинство залогинено под своим именем. В своих сообществах люди вообще известны друг другу. Сейчас уже есть опыт, когда СМИ могут взять цитату с чьей-то страницы с комментарием «священник такой-то написал». Это он, это его слова!

— Это уже не анонимность, а безличность. Говоря об анонимности, я имел в виду, что человек в интернете не предъявлен полностью – есть фото, есть сколько-то пунктов профиля и посты. Все. Разве это весь человек? Мы не видим мимику, жесты, выражение лица во время разговора. Скорее, это полчеловека в лучшем случае.

То, что за сказанное в соцсетях придётся нести ответственность, мы ещё не усвоили. Нам всё ещё кажется, что общение в интернете даже под своим именем – разговор двух людей, которые никогда не встретятся лично, и окружающие про этот диалог не узнают.

Между тем, на Западе высказывания в соцсетях могут отразиться на карьере человека. У нас таких примеров, пожалуй, ещё нет, но на слуху недавний случай, когда начали разбирать старые посты нового министра культуры.

Там министр пишет о себе, пожалуй, мило и самокритично, в некоем панковском стиле. Но сейчас всё это вытащили и разобрали по винтикам. Это хотя бы повод подумать о том, что любые высказывания в интернете могут быть заметны и важны.

В интернете нет человека, есть только мнения

Священник Пётр Коломейцев. Фото: Павел Смертин

— К сожалению, в интернет-дискуссиях некрасиво ведет себя не только молодое поколение, но и почтенные люди с жизненным опытом. Может, с детей и внуков берут пример?  

— Когда читаешь интернет, создаётся ощущение, что люди живут в каком-то море страстей. В обычной жизни мы привыкли себя контролировать, но вот появилась площадка, где контроль ослаблен, и это приветствуется. Можно выпустить, наконец, пар.

В общем, это обнажает наше двоедушие, нецелостность. Проявляет то, что мы отдельно живём внутренней или духовной жизнью, отдельно – внешней, мирской, как бы делим свою жизнь на две и больше.

Если интернет стал частью нашей жизни, надо и его включать в духовную жизнь – можно перед написанием поста помолиться, чтобы Господь вразумил, позволил не обидеть, сказать четко, но уважительно. Этикет  необходим.

Научились есть вилками, теперь надо учиться доносить свою позицию культурно, учиться красиво дискутировать, и не вычитывать между строк то, чего нет.

— Не поверите, отче, молитвенников в интернете — море. Бывает, ты и не просил тебя наставлять, а они придут, цитат из святых натащат. И возникает ощущение: ну все вокруг мудрецы и смиренники, один ты дурак.

— Когда вы спорите с человеком в реальной жизни, то понимаете – не разругаться, сохранить отношения – важно. А если это ваш друг, хороший знакомый, начальник, преподаватель, доктор — тем более. Иначе наступят последствия, возможно, печальные для вас.

В интернете мы, к сожалению, так не делаем. В интернете человека и отношений нет – есть только мнение. Получается борьба одних написанных слов с другими написанными словами; кажется, что быстро написать умную цитату важнее, чем вместе, постепенно дойти до какой-то мысли.

Но в Писании сказано,  Господь – это Милость и Истина: «Милость и истина встретились, правда и мир облобызались» (Пс. 84:10). Даже одна правда, без миролюбия – это не Бог, а какая-то инквизиция.

Выставка красивых фасадов

Коллаж: Дмитрий Петров

— Зачем людям нужно непременно казаться умными? Упал самолёт – полная лента экспертов-авиатехников, началась эпидемия – все стали вирусологами. Ну, написал ты эту цитату из Писания, но я же знаю, что ты Писание не читаешь, и эту единственную фразу в другом окне Гуглом нашел.

— Потому что писать о себе правду — страшно. Интернет не предполагает интимности, откровенности, наоборот, там легко повернуться выгодной стороной, а невыигрышную припрятать.

О своих истинных переживаниях по поводу того же самолёта или эпидемии (обычном страхе, например) человек говорить, может, и не будет, а вот что-то «экспертное» скажет, потому что на это есть спрос, есть площадка, и потому что так он, возможно, будет услышан.

Это примерно как: «Да обратите же на меня внимание, только не присматривайтесь!»

— Это как?

— Это основное состояние такой патологии, как истерия. Истерия – это глубокий невроз, когда под влиянием очень сильной травмы человек заморозился и с тех пор в свою серёдку боится даже заглядывать. Он сам обходит стороной то, что у него внутри, но при этом тщательно выстраивает внешний фасад.

Этот фасад истерик хочет показать, но не раскрыть. Получить лайк, знак внимания, но не настоящую поддержку.

— То есть, в интернете такое количество больных людей?

— Это не больные люди. С больными людьми работают психиатры. А невроз – это психологическая проблема здоровых людей, с ней работают психологи.

Людей с неврозами у нас действительно очень много, «от них же первый есмь аз». У многих были детские травмы, потому что в вопросах психологии поколение наших родителей было некомпетентно.

Понятно, что речь идёт не о физической, а о психологической травме. Невротиком может стать человек, если у него в жизни было какое-то очень сильное переживание, но поддержки не было. Например, ученик у доски сбился в ответе и решил, что он тупица. Позже учителя его в этом убеждении укрепили, и в такой уверенности он проходил полжизни.

А на самом деле он способный человек, просто была дискомфортная ситуация. Даже любимая фраза людей старшего поколения: «Учись, а то дворником станешь», — вызывала тревогу, определённым образом влияла на наше восприятие.

Травмы возникают, когда нет доброжелательной среды. Когда человек беспокоится по поводу ошибки, хотя каждый имеет право ошибаться, более того, человеку это свойственно. Если же есть среда, в которой нас поддерживают, ошибки идут нам в опыт, и мы на них растём.

Если мы не захотели ничего со своими травмами делать, то транслируем их на  своих детей, и они, в свою очередь, будут невротиками и травматиками. И не будут понимать, что их реакция или акция, например, — обижает, но сами будут обижаться на все и на вся. Это позиция без ответственности. А интернет – поле для мнений без ответственности.

Уходим в маленькие чаты

Священник Пётр Коломейцев. Фото: Павел Смертин

— У нас достаточно большая страна и даже Москва большая. Не всегда реально снять трубку, позвонить друзьям и сказать: «Мне плохо, приезжайте». Проще открыть интернет и написать: «Мне плохо, помолитесь». Но в ответ можно получить разного.

— Лучше дождаться личного общения.

Нужно, чтобы приходы у нас потихоньку превращались в общины. Будет хорошо, если при каждом приходе возникнут отдельные маленькие группы – бабушек, студентов, матерей. И они будут собираться, обсуждать какие-то свои проблемы, иногда приглашать батюшку, когда накопятся вопросы. Такая консолидация сил, когда нужно помочь кому-то физически или материально – это дело самое христианское.

А уже потом такая группа может создать свой закрытый чат. Где у всех участников будет опыт живого общения, и за каждой аватаркой будет стоять живой человек. От общения в таком чате вреда уже не будет. Близких людей виртуальное общение ещё больше сближает и поддерживает.

Источник