Я не репетировала!

Мои дети растут в Церкви. Многие вопросы веры мы с ними, конечно, обсуждали, но от разговора о святости я до сих пор умудрялась увиливать. Мысль о том, что не так скажу или меня не так поймут, всегда стопорит. Подбирать слова, подбираться к ответу на жизненно важный вопрос не перестаю, но пока он не задан — помалкиваю.

Тем временем редакция любимого журнала решила делать номер о святости. А значит, настало время сформулировать: что же я отвечу о святости ребёнку или взрослому, недавно переступившему порог храма?

Естественное желание каждого родителя — уберечь детей от всего плохого и вредного по максимуму. Объяснять и разжёвывать, как жить, чтобы не навредить здоровью, имуществу, близким и вообще окружающим — дело довольно хлопотное, поскольку цветы жизни внимать не особо желают, у них свой план набивания шишек. Но этот неблагодарный труд всё равно крайне важен; нужная информация, угрозы и мелкий родительский шантаж могут сыграть спасительную роль в самый неожиданный момент.

И если сохранить временное сокровище — жизнь и имущество любимого чада — стóит родителям стольких усилий, то как же нужно потрудиться, чтобы научить его не потерять вечное? Как сделать так, чтобы он вообще захотел не только новое Лего, но и быть со Христом? Объяснять о святости сейчас или подождать, пока перехочется Лего? Когда прекратится погоня за лайками в Instagram или после того, как выпускные экзамены сдадим?

Если с ребёнком о святости ещё не говорили, то какими словами это делать? Я не знаю. Признáюсь, я впервые в жизни мать троих детей. Я не репетировала! Как в объяснении самых главных вопросов не наломать дров?

Всегда есть огромное искушение поставить святых на пьедестал и скомандовать: «Старайтесь, допрыгивайте до идеала. Он — без пятен и помарок». Мы же хотим, чтобы у детей было поменьше ошибок? Воот! Ну чем не вариант? А на самом деле, всем не вариант. Заканчиваются такие вещи разочарованием в себе, родителях, Церкви и горьким цинизмом в адрес святых.

«Все хотят быть успешными, а ты должен быть святым!» — я вредная мать, я ж возьму и так и ляпну, а ребёнку потом переваривать. Куда легче привести пример успешного по мирским меркам человека, который, однако, стяжал святость. А выводы пусть уже делает сам.

Святость не означает непременную бедность. Семейная жизнь не исключает возможности стать святым (наоборот, дарит массу поводов для трудов подвижнических). Наверное, имеет смысл такими окольными путями подходить к разговору о святости, особенно если вопрос не был поставлен прямо. И вместо того чтобы с места в карьер бросаться в размышления по теме, было решено отправиться в разведку и поставить опыты на кошках (зачёркнуто) ближних своих.

Итак, что такое святость? Мальчик Ф., три годика: «Это водичка».

Мальчик С., семь годиков: «Святость — в церкви, на иконах».

Мальчик А., десять годиков: «Это самое важное… Есть несколько путей её достижения: мученичество, праведность…» — «Так что же это такое?» — «Сложный вопрос. Это самое лучшее, чего может достичь человек за земную жизнь».

Батюшка Ф., сорок годиков: «Есть три уровня святости. Абсолютная святость Божия, святость канонизированных святых и святость как избранность от мира (принадлежность к Церкви). Двух последних уровней касается утверждение, что святость — это жизнь во Христе. У канонизированных святых это уже реальность, у остальных членов Церкви — цель пути».

У каждого возраста, физического и духовного, — своя степень понимания вопроса. Кроме того, каждая личность требует особых подходов и формулировок, и невозможно, да и бессмысленно создавать некий единый «текст о святости», чтобы держать его наготове. Думается лишь, что и с самым маленьким, и с самым новоначальным нужно избегать в этом разговоре сюсюканья и высокопарности. Не превращать образы святых в сладенькие картинки, удобные для рассылания по соответствующим праздникам. Не ставить в сознании человека угодников Божиих на место обслуживающего персонала в конторе по исполнению наших желаний. Не заковывать в статику незапятнанного идола. Дать понимание, что святость — это выбор жизненного пути с ориентацией на Христа, с устремлённостью в небо.

Катехизис говорит, что «по отношению к тварным существам это свойство (святость) означает свободу от зла и греха вплоть до невозможности согрешить, с одной стороны, и причастность полноте нравственного добра, присущего Богу, с другой». Этот вкус разницы между мнимой зажатостью рамками безгрешности и настоящей свободой от греха и зла очень важно чувствовать самому и дать почувствовать вопрошающему. Святость подразумевает деятельное добро; гребущий под себя гребёт в противоположную от неё сторону. Ущемляющий себя в чём-то ради другого — на верном пути.

Человек, который соблюдает заповеди, будет свят. Не сам по себе — но Господь, видя искреннее его усилие и покаяние при падениях, Сам дополнит его несовершенство, покроет любовью и приблизит к Себе. Конечно, «стартовые позиции» у всех разные. Кто не успел согрешить смертными грехами и изваляться по уши в страстях, тому проще приблизиться к Богу. Но чем больше пришлось пролить крови и пота в битвах с грехом, тем ценнее победа.

Двое рождаются: один хил и слаб, второй — с крепкой мышечной системой. Один работает над собой и становится Арнольдом Шварценеггером, а второй не делает никаких усилий и умирает от ожирения. Крут тот, кто любит труд, даже если дано ему было очень мало. Освободиться от греха — труднейшее дело, это кровавый путь борьбы, но ведёт он к Свету. Фокус в том, что ведущий во тьму путь не-борьбы с грехом — ничуть не слаще.

У нас, говорят, — демократическая страна равных возможностей, и святым может стать каждый. Если захочет. У Бога с демократией дела обстоят немного иначе. Мы призваны стать святыми. Просто хорошими быть мало. Хочу-не хочу тут работает иначе. «Не хочу» не подразумевает ответа «ну и ладно». То есть «ну и ладно» может быть лишь до времени. А в конце будет встреча с Тем, от Кого твоё «не хочу» оторвало тебя навсегда, на целую вечность вообще-то. Ты хотел просто жить, а не превращаться в сияющего идола на пьедестале, и потому сразу отказался от мысли о святости. Но сияющих идолов возле Того, от Кого ты оторван, нет.

Наталия Гертер, журнал "Отрок"