Автор — практикующий психолог, работает с семьями (детско-родительские отношения, отношения в семье), с детьми и людьми с ограниченными возможностями, прислал в редакцию «Православия в Украине» материал, посвященный проблеме абортов, с которой ему (автору) также приходится нередко сталкиваться.

1-й день

Я есть! Но мама пока ничего не знает. Вот она обрадуется!

5-й день

У меня будут голубые глаза, как у мамы. Правда, нужно ждать много-премного дней — и только потом я увижу мамочку. А еще я люблю играть со своим хвостиком. Мне нужно успеть вдоволь наиграться им. Ведь скоро у меня появятся ножки. И тогда я буду играть во что-то другое.

9-й день

Я просыпаюсь от приятного серебристого света. Как тихо в моем мире. Тепло. Уютно.

Я буду мальчиком. Я знаю. Ведь этого хочет мама. А еще она хочет, чтобы я был похож на папу. Но ведь у папы карие глаза! Когда мы встретимся, я крепко-крепко обниму ее, поцелую, и она поймет, как это здорово, что я есть. И не важно, какой у меня цвет глаз.

Я засыпаю. И вижу первый сон: я во вселенной, а вокруг меня миллионы серебристых шаров. В них живут мальчики и девочки, кто-то еще с хвостиком, а у кого-то уже есть ножки. Мне улыбаются. Я тоже хочу улыбнуться, но пока только приветливо киваю.

Ко мне подлетает мальчик в серебристом шаре.

— Привет! Как тебя зовут?

Я не понимаю его.

— У тебя уже есть имя?

— Мама пока не знает, что я есть.

— А меня зовут Саша, — хвастается мальчишка. — Мне четыре месяца. И папа купил уже мне велосипед и машинку гоночную.

Я резко просыпаюсь.

Папа! А где же мой папа? Почему подарив меня маме, он больше не приходит к ней?

18-й день

Тук.

Тук-тук.

Тук — тук — тук — тук — тук...

Сердце!

Мама! Мамочка! У меня бьется сердце!

Теперь у нас два сердца.

Ну, когда ты уже узнаешь, что Я ЕСТЬ?

Жду не дождусь, когда ты дашь мне имя. А как я жду встречи с тобой!

С каждым днем я чувствую тебя все лучше и лучше. Я знаю, ты сильно переживаешь за папу. Где он? Что с ним? Я тоже переживаю. У меня будут его характер и привычки. Ничего, мамочка, он обязательно придет к нам. Ведь мы его любим и ждем.

21-й день

Сон и явь. Как отличить? А нужно ли?

Я вижу хорошие и плохие сны. Реальна мама, и я. Мне нравятся путешествия во вселенной, я так быстрее расту. Серебристые ниточки-жизни растягиваются, оплетают, щекочут. Они крепкие, чтобы порвать — нужно постараться. Они связывают меня с мамой и миром. А что меня связывает с вечностью? А есть ли она? И где?

23-й день

Вселенная сжимается. Происходит что-то дурное. Многие дети в серебристых шарах плачут. Я подлетаю к Саше, ведь он старше и уже многое знает:

— Что случилось?

Саша молчит, горько поджимает губы. У него черные глаза с длинными пушистыми ресницами, круглое милое личико.

— Да что случилось? — спрашиваю нетерпеливо.

— Помнишь, Червяка?

Это девочка, наша подруга. Ей 32 дня. Такое странное имя ей дала мама. Я киваю.

— Ее нет больше.

— Как нет?

Я пораженно смотрю на Сашу. Не дождавшись ответа, лечу туда, где был серебристый шар Червяка. Там пусто. Черная дыра.

— Что же случилось с ней? — шепчу я. И сердце тревожно замирает.

Ко мне подлетает Саша.

— Они убили ее.

— Кто?

— Врачи.

— Но ведь у нее есть мама! Почему она не защитила ее?

— Она не хотела ее защищать.

— Это неправда! Мамы всегда защищают своих детей! Всегда! Всегда!

Саша печально смотрит на меня.

Я плачу впервые в жизни.

4-я неделя

Смерть — пустота, в которой все пропадает. Я не хочу там оказаться.

В нашей вселенной много черных дыр. Их во много раз больше, чем серебристых шаров.

Да и шары, в которых мы живем, разные. Тусклый с темными пятнами —мама курит. Болотистый, с дурным запахом — пьет и принимает наркотики. В таких шарах не живут, а мучаются. У кого-то так и не вырастает ручка или ножка, а кто-то растет жутким уродом.

Мне грустно как никогда. Я хочу помочь вселенной, чтобы в ней как можно больше было серебристых шаров. Но у меня нет даже имени. А мама до сих пор не знает, что Я ЕСТЬ. Она часто плачет. Ах, мамочка, как же я хочу обнять тебя, утешить. Я обязательно сделаю тебя счастливой. Дай мне только родиться. Ведь ты же захочешь этого, правда?

6-я неделя

Я проснулся.

Нетерпеливо жду.

Сейчас маме скажут, что Я ЕСТЬ.

Вот сейчас.

Сейчас.

Она обрадуется. Ведь я — ее сын. Все, как она хотела.

Тук — тук — тук — тук — тук. Тревожно бьется сердце.

Фу-у, наконец-то сказали.

Я радостно машу ручками. Подплываю к серебристой стеночке. Прижимаюсь к ней, кричу из всех сил.

— Мамочка, я люблю тебя!

Я знаю, мама не услышит меня. А вдруг...

— Мамочка милая, дорогая, хорошая, я люблю тебя! Люблю! Люб...

Я испуганно сжимаюсь. Как же больно. Этого не может быть. Я же так люблю тебя. Мама, мамочка...

Я ныряю во вселенную. В сон. Лечу к другу.

— Саша, Саша! — я смотрю на него глазами полными слез.

Его серебристый шар касается моего. Он утешает меня.

— Она расстроилась, что ТЫ ЕСТЬ?

Я киваю.

— Она просто еще не поняла. Дай ей время.

Словно камень упал с сердца.

— Как же я сразу не догадался! — восклицаю я.

Ей нужно время, чтобы привыкнуть ко мне.

Но. Я-то ведь сразу принял ее.

7-я неделя

— Скоро я увижу солнце и небо.

Саша любит мечтать.

— Интересно, какой на вкус снег? А вода в реке? А черешня?

Мы весело хохочем, болтаем ножками. Мне нравится это занятие. А еще я люблю рассматривать свои пальчики. Я быстро расту и меняюсь. Я стал замечать, что вокруг много смыслов. Они приходят из вечности. Некоторые на вкус сладкие и добрые, другие — горькие и невкусные.

— Я сегодня накушаюсь смыслов и тоже что-то новенькое узнаю из маминого мира.

Саша лукаво смотрит на меня. Какие же у него красивые реснички. Интересно, у меня будут такие же?

— Удачи.

Я остаюсь один. Вокруг — маленькие светлячки. Какой же выбрать смысл? Фу-у, горькая! А вот эта... ням-ням. Наевшись смыслов, я засыпаю.

Мне снится мама: мы гуляем по лесу, я срываю для нее цветы. Она счастлива.

8-я неделя

Я прислушиваюсь. В мамином мире музыка. Серебристыми ручейками разливается она в моей вселенной. В музыке светлая грусть и что-то еще. Чтобы понять, надо съесть смысл.

Это — одиночество.

Сложив на колени ручки и, наклонив голову набок, я вместе с мамой слушаю волшебство музыки.

Мама думает о своем одиночестве. Странно, я ведь так сильно люблю ее. Почему моя любовь не помогает ей? Саша говорит, что она не хочет моей любви, и поэтому я ничего не могу для нее сделать.

Я не верю ему.

Мама просто еще не привыкла ко мне. Она не знает, что у меня ее глаза и, я так же, как и она люблю музыку. Как только она обо всем узнает, сразу меня полюбит.

Ведь не может так быть, чтобы мамы не любили детей! И не хотели их!
9 с половиной недель.

Я просыпаюсь от грубых и резких криков. Протираю глаза.

Мама с кем-то ругается.

Ко мне подплывает смысл. Я его ем.

Так у меня есть бабушка?!

Но вместо радости я морщусь. Как противно они кричат друг на друга. Зачем?

Мне становится плохо. Я закрываю руками ушки. Начинаю плакать:

— Мама! Бабушка! Пожалуйста, перестаньте!

Ну почему, почему прямо сейчас я не могу попасть в мамин мир, защитить ее, успокоить бабушку? Ведь я так счастлив, что вы есть у меня. Почему же вы так несчастливы?

Я торопливо кушаю смыслы, размазываю по щекам слезы.

Как же вам помочь? Ах, если бы рядом был папа.

Громко хлопает дверь. Бабушка ушла. Мама горько рыдает.

Я отскакиваю от серебристой стеночки. Мама бьет руками по животу.

Я в ужасе. Я кричу изо всех сил. Ведь она же не может так делать нарочно?

— Мама! Мама! Здесь я! Мне больно! Мамочка, не делай так! Мне больно!

Мама бьет сильнее. Она кричит, что-то очень-очень плохое. Я реву вместе с ней, закрываюсь руками.

Вселенная сжимается. Из черных дыр раздается гул.

И вдруг резко становится тихо.

Я всхлипываю.

Осторожно прикасаюсь к серебристой стеночке. В маме — огромная пустота, словно она превратилась в черную дыру.

Родная, любимая я защищу тебя. Ты так нужна мне, мамочка!

10-я неделя

Я сонно рассматриваю смыслы. Когда же, наконец, у меня появятся реснички? Ведь уже все есть! Как я устал ждать.

Я засовываю большой пальчик в рот и засыпаю.

Сегодня вселенная сжимается чаще обычного. Много-много черных дыр.

Я знаю, мама думает обо мне. Она не хочет дать мне имя. Она поверила врачу, который сказал, что я зародыш и никакого отношения ни к чему человеческому не имею.

Маме от этого стало легче.

А как быть мне?

11-я неделя

Какие красивые у меня ножки! Вот бы мама их увидела. Прозрачная тонкая кожа. А что там просвечивает? Я кушаю смысл. Ага! Капилляры, нервная система. Сколько всяких премудростей...

— Мама, дала тебе имя?

Я долго молчу. Иногда мне кажется, что мама не любит меня, но Саше отвечаю:

— Она еще привыкает ко мне.

— Она полюбит тебя. Дождись.

Я грустно вздыхаю. В сердце появляется боль. Такого еще никогда не было.

— У меня болит сердце, — испуганно говорю я.

Серебристый шар друга прикасается к моему.

— Закрой глаза и представь что-то хорошее.

Я так и делаю.

Я с мамой на море: море теплое и ласковое, я весело плескаюсь в воде, мама улыбается, ее сердце переполняет счастье.

Я открываю глаза.

— Ну как?

— Не болит.

Вокруг вселенная и много-много смыслов. Миллионы серебристых шаров — и в каждом из них маленькое чудо.

Почему же мне так одиноко?

12-я неделя

Что-то должно случиться. Я ем смысл.

Зло?

Мама что-то задумала.

Где же ты папа? Почему так долго не приходишь? Ты ведь можешь все изменить.

Куда идет мама? Зачем ей в больницу?

Меня гложет тревога.

— Что случилось? — Саша переживает не меньше моего.

— Не знаю. Мне страшно.

— Что это?

Из черных дыр начинает доноситься гул. Мы испуганно переглядываемся. И... Саша громко кричит:

— Хочешь я дам тебе имя?

— Да.

— Богдан — данный Богом.

Какая-то сила вторгается во вселенную. Кто-то пытается пробиться в мой серебристый шар.

Удар. Еще удар.

Сердце бешено колотится.

Тук — тук — тук — тук — тук.

Гул нарастает, усиливается. Я в ужасе кричу:

— Мама, мама, спаси меня!

Серебристый шар лопается. На меня обрушивается холод и мрак. Я захлебываюсь криком и слезами. Из всех сил колочу в мамин животик.

— Мама, мама, я люблю тебя! Я не хочу умирать!

Металлическая острая ложка пытается до меня дотянуться. Она царапает стеночки, разрушает мою вселенную.

Я отчаянно цепляюсь за маму.

— Мамочка! Поверь мне, я люблю тебя! Мамочка, спаси, спаси!

Что-то полоснуло по тельцу. Вместо ножек — кровавое месиво.

Я дрожу от боли, ужаса и страха. Острая ложка нависла над головой. Еще раз, в последний...

— Мама, я хочу, чтобы ты знала, — я перекрикиваю гул из черных дыр. Так громко я еще никогда не кричал. — Я все равно люблю тебя!

Наташа Филимошкина

Источник