Если бы...

Если дать волю своей фантазии и на минуту представить, что благоразумный разбойник распятый одесную Христа, избежал наказания...

Его не выдали сообщники, упустила стража или, всё-таки схваченный, он был отпущен Пилатом вместо Вараввы. Как бы сложилась его дальнейшая судьба?

Чувство безнаказанности, вера в свою личную удачу многократно умножили бы в нём действие порока, породили бы иллюзию вседозволенности... Изощряясь в дерзости и жестокости, он совершал бы разбой за разбоем, убийство за убийством. Но добытое чужой кровью серебро тяготит карманы, а облегчают их вино и блудницы. Грязные притоны и портовые кабаки стали бы для несчастного родным домом. А там, где бушуют плотские страсти, неизменно присутствуют и сердечные - гордость, тщеславие, гнев...

Одно неосторожно сказанное слово, косо брошенный взгляд, хвастливо сверкнувший дорогой перстень... И вот уже посыпалась со столов посуда, задрожало пламя светильников, послышались удары, брань, женский визг... В пылу драки он даже не почувствовал боли, просто - толчок; потом - словно кто-то горячей влажной ладонью провёл по спине - сверху вниз, и слабость... Ноги становятся ватными, рука, уже занесённая для удара, бессильно виснет вдоль тела... Дальше - темнота. Вечная темнота.

Но - нет! Выдал сообщник, и стража, застигнув врасплох, надёжно связала крепкой верёвкой, и Пилат отпустил Варавву. Невыносимо болят кисти рук, пробитые гвоздями; словно в огне горит прижатая к дереву креста, истерзанная плетью спина, нестерпимо болит всё тело, и ещё нестерпимее страдает от осознания всей мерзости и никчемности уходящей жизни душа... "Достойное по делом моим приемлю..." Боль, зной, надоедливые мухи, от которых не отмахнуться... И самое страшное - неизвестность: что дальше, потом?

Но если, насколько позволяет боль, повернуть голову влево - всего в нескольких шагах от него, такой же истерзанный, окровавленный, распятый, в терновом венце - Тот, величие которого не может скрыть униженная позорной казнью плоть, Тот, на кого последняя и единственная надежда... Спасибо тебе, малодушный сообщник, спасибо тебе, бдительный страж, спасибо и тебе, Пилат! Слава Тебе, Боже! Размыкаются ссохшиеся от жажды губы, с трудом поворачивается омертвевший язык: " Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствие Твое!.."

Петр Гордийчук