Святой

Посетители Лавры, среди которых были и богомольцы, и праздные зеваки, и любители прекрасного, неизменно встречали на ее территории мужчину, который никого не мог оставить равнодушным. Что именно привлекало в нем, посетители обозначить не могли. Да и  характеристики они давали диаметрально противоположные, отчего видели одного человека, а у каждого кто с ним встречался, получался какой-то свой, особый.

Общий портрет мужчины был таков: мужчина 45-65 лет, высокий, с гордым профилем или сгорбившийся, с поникшей головой и размытыми чертами  лица, старец,  с глазами, проникающими в самую душу и в тоже время с взглядом, смотрящим в никуда, словно человек был слеп.    

Одни видели в нем городского жителя, одетого строго и со вкусом, благородного происхождения. Другие  замечали послушника или монаха. Цвет глаз был разным: от зеленого до неопределенного. Зато о лице говорили одинаково-созревшее лицо, живое, с таким, наверное, по ступеням из облаков, восходят в небесные обители.

Среди братии и постоянных гостей Лавры он слыл человеком необычайно добрым, но в тоже время сторонящимся любопытных людских глаз. Откуда он появлялся и куда исчезал, никто не знал. Но когда он  приходил из ниоткуда, то словно приносил с собой кусочек солнца и корзину добра: дети получали из его рук вкусные пряники, птицы хлебные крошки, коты и собаки – гостинцы с монастырской кухни. Стариков он подхватывал под руки и водил по монастырю. Убогих утешал, нищим подавал копейки, извлекаемые из недр черного платья или костюма. Нищих и подаваемых монет было так много, словно у незнакомца в карманах были бездонные сундуки с несметными богатствами.

Но чаще всего его видели в Пещерах, слезно молящегося у рак Преподобных или в Храме у большой, в рост человека иконы Николая Чудотворца. У иконы он не плакал. Он весь превращался в слух, словно хотел услышать приговор или оправдание и смотрел на Святого Николая взглядом, полным отчаяния, раскаяния и нечаянной надежды. Затем медленно, словно ему тяжело давалось каждое движение, ставил на подсвечник огромную восковую свечу и размашисто перекрестившись, уходил прочь в другой Храм.

В другом Храме он вынимал огромную подранную, почти рассыпавшуюся в прах толстую записную книжку, из которой  аккуратным почерком часами выписывал имена. Только одно имя было о здравии, а все остальные были черными холстами для имен усопших.

В один из хмурых осенних дней, как раз перед Вечерней, от стены  отделилась несмелая тень молодой женщины. Женщина была настолько худа и невесома, словно ее уже почти не было на грешной земле. Почти.Но что-то, от чего она хотела избавиться, удерживало. Она подошла к нашему герою и несмело коснулась локтя. Он вздрогнул, но сделал вид, что ничего не заметил.

-Монах..

-Я не монах..

-Старец…

-Не старец я…

-Брат..

-Не могу быть я тебе братом, грешен…

-Человек…

-Что тебе, душа суетная?

-Вот ты пишешь..пишешь..одни покойники…А зачем?

-Я выкупаю души.

-Это как же?

-Я подаю их на самую главную службу-Литургию. И буду делать так пока хожу по Земле. И верю, что не по моим, но церковным молитвам и своей необъятной милости, Бог их помилует.

-А с живыми что ж? Одно имя только? Живым не надо что ли?

-Живые пусть сами спасаются…

-А этому одному…который в списке живых выходит надо, раз пишешь..

-Выходит надо… - с еле ощутимой злостью сказал мужчина.

-А за меня помолись? Помолись..не слышит Бог моих молитв…раз согрешила… ребенка во грехе зачатого Бог забрал..меня болезнью тяжелой наказал.. Осознала я все…нет сил больше тут мучаться. Не знаю, зачем тут..для чего.. Боль и скорбь только к земле гнут..но душу уже не терзают….Я уже мёртвая, хоть и жива еще..

Мужчина блеснул глазами по несмелой женской фигуре и в глазах отразилось сочувствие.

-Помолюсь….Помолюсь за тебя…и за ребенка твоего помолюсь. Как звать то?

-Лиза…Елизавета..

-Иди с  Богом…Лизавета

Сказал, сделал. Молился денно и нощно. За ребенка –за упокой. За женщину-о здравии. И помнить забыл про этот случай.

На улице расцветала весна. Жизнь била в колокол, звенела трелью птиц, толкала в спину солнечными лучами. А наш герой вел привычный образ жизни. Так и в этот день пошел к Вечерне, вынул блокнот и встретился объятиями с красивой, румяной …женщиной… Встретился, и обмер… Не положено, да еще в Храме…сумасшедшая какая-то..

-Спасибо вам!!! Спасибо человек, брат, святой…

-Ты очумела что ли? Болящая …
Мужчина поспешил отвернуться.

-Вы меня не узнали?! Это же я Лиза…Лизавета..выздоровела я..Не померла..Да и сосватали меня после Рождества. Вот ребеночка жду..Уже в браке..Венчанном..

Мужчина, казалось замер. Смотрел в недоумении, словно ушел в себя.

-Выходит как с мертвыми не известно, еще, а тебя Бог от смерти по молитвам избавил…и ребенка послал.

-Так я ж о том и толкую…. Святой…истинный Святой…На слово Святой обернулся весь Храм…Какие-то люди не разбираясь потянулись за благословением… кто-то с просьбой молитв.. Те, кто знал о ком речь, услышав слово «Святой», сразу словно прозрели.. А и впрямь..

Святой, святой, святой… звучало эхом под сводами храма и кружилось в голове…. А мужчина хватал ртом воздух и несмелой походкой с невидящим взглядом пытался убежать от людей.

Через месяц стало известно, что мужчина принял постриг, а еще через месяц преставился. И был похоронен на монашеском кладбище.

Исцеленная женщина пыталась найти своего спасителя, а нашла могилу. Положила букет полевых цветов, обняла крест, поплакала сквозь улыбку и пообещала, что обязательно узнает имя  и будет писать записки о упокоении, пока жива.

Увидела монаха, кликнула. Спросила, как в постриге зовут Святого…

-Святого…-удивился монах…Нашла Святого…Алексанр его звали в миру…а в постриге имя Иона.. А был он…обыкновенным киллером… грехи замаливал….Записки писал…сначала о им загубленных душах, а потом обо всех без покаяния во грехе померших, о которых узнавал. А о здравии только невесту свою подавал… Она как узнала, выгнала…А он ее все равно всю жизнь любил…Так и не смог забыть… За  счастье ее молился…

Женщина обмерла…Засуетилась…А после погладив каменный крест… твердо сказала: Святой…..Только с трудной судьбой….А впрочем разве бывает иначе?!

В Храме звонили к Вечерне… Молодая женщина на сносях аккуратным почерком выводила на записке  о упокоении имя Александр , Иона (монах)… Написала,  а потом посмотрела под свод храма и шепотом проговорила : «Но ты ведь святой…я знаю..А святых не поминают…Но так, как пока об усопших ничего не известно буду писать…на всякий случай..пока хожу по Земле…».

Эвелина Бертольд-Каравай