В зоне АТО Чупа спас из-под завалов 27 человек: псу вручили медаль «За верность Украине»

В этом году почетными участниками Львовского кинологического фестиваля стали 12 собак — ветеранов АТО и ООС. Среди них — французский бульдог по имени Чупа. Даже на фоне овчарок он выглядит грозным. У него своеобразный хриплый лай. Хозяин Тарас Шнайдер уверяет: таким особым «голосом» Чупа представляет свою собачью личность. Во время фестиваля этот пес вместе с другими собаками-ветеранами участвовал в торжественном шествии. Именно Тарас с Чупой были инициаторами, чтобы такие марши проходили во время собачьих выставок во Львове.

«Чупе вручили уже вторую медаль «За верность Украине»

— Весной я узнал, что во Львове состоится Всеукраинская выставка собак и подумал: а почему бы не отметить отдельным шествием тех псов, которые со своими хозяевами имеют заслуги перед страной? — говорит Тарас Шнайдер. — Организаторы очень хорошо восприняли мою идею, и вот в мае был наш первый марш, а недавно — уже второй.

В зоне боевых действий Чупа помог вытащить из-под завалов 27 мирных жителей.

Чупе вручили уже вторую медаль «За верность Украине». Правда, на ней изображена овчарка. Спрашиваю у хозяина собаки: не дискриминация ли это по породе?

— Нет, Чупа к этому спокойно отнесся, — смеется Тарас. — Служебная собака вовсе не обязательно должна быть овчаркой. В зоне АТО у нас было много помощников-спасателей породы «дворянин» — так я ласково называю беспородных собак. Конечно, Чупа в силу своих размеров не мог извлекать людей из-под завалов, как это удается другим собакам, но он работал по-своему.

Честно говоря, я не разделяю традиции награждения собак медалями. Одно дело — человек, он защищает Родину сознательно. А собаки — «космополиты», они за людей, а не за государство. Но приятно, конечно.

Сегодня Тарас с Чупой не разлей вода. Вместе спят, трапезничают, гуляют на улице. А еще чувствуют настроение друг друга и знают, как его улучшить.

Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Эта дружба родилась на фронте.

— Я последние тридцать лет работал во Львове таксистом, а жена — медсестрой, — продолжает Тарас. — В 2015 году из «Фейсбука» мы узнали, что наши друзья, львовские медики, погибли под Дебальцево, в селе Логвиново. И поняли, что должны быть там, на передовой. Я раньше проходил во Львове курсы первой доврачебной помощи, и на фронте полученные знания мне очень пригодились. Стал военным водителем-санитаром, а жена — фельдшером. Мы служили в составе реанимационной бригады. На выезды отправлялись втроем: я как водитель, жена как фельдшер и врач. Поначалу это была волонтерская работа, мы не думали о статусе, зарплате. Просто чувствовали, что должны заменить своих погибших друзей. Уже сейчас могу похвастаться: за то время, пока я был водителем-санитаром, в нашей машине никто не умер, мы всех привезли живыми.

Конечно, армия в 2015 году и теперь — это две большие разницы в плане обеспечения. Я не могу сказать, что у нас там с этим была беда, нет. Мы нормально ели, имели одежду, медикаменты, но это все благодаря волонтерам и неравнодушным украинцам. Собирали, как говорится, с миру по нитке. Теперь уже обеспечение армии взяло на себя государство.

«Когда я привез пса, побратимы советовали мне его пристрелить, чтобы не мучился»

Тарас был волонтером в Артемовске (ныне — Бахмут) семь месяцев. А Чупу нашел в 2016 году, когда подписал контракт с Вооруженными Силами Украины и начал служить под Марьинкой.

— В тот день нас с женой послали в разные точки, — вспоминает Тарас. — Я был на выезде. Остановил машину и услышал плач, будто ребенок жалобно и отчаянно хныкал. Иду на звук — и вижу среди завалов окровавленное изможденное тельце. Я просто не могу передать, какими были глаза собаки, когда она меня увидела.

Поразился еще и потому, что в гражданской жизни у нас с женой тоже когда-то был французский бульдог — девочка. У нее были проблемы со здоровьем. И когда она внезапно умерла из-за болезни, мы очень тяжело это переживали. Решили тогда с супругой, что если еще когда-то и заведем собаку, то только французского бульдога. И в тот момент, когда я встретил Чупу, понял, что все это время мы шли навстречу друг другу.

Я набрал номер жены и говорю: «Я не знаю, что ты скажешь, но отправляю тебе фото».

Тарас вспоминает, что на Чупу тогда больно было смотреть — из его головы торчал осколок, сломаны ребра, челюсть, лапа, выбиты зубы. Но они с женой решили попытаться спасти собаку.

— Когда я привез пса, побратимы советовали мне его пристрелить, чтобы не мучился, — продолжает мужчина. — Но мы с женой накладывали Чупе бандажи, делали перевязки, покупали медикаменты, пытались достать хорошую пищу. Собаке не нравились все те бинты, она пыталась содрать их с себя. Но спустя несколько месяцев наш Чупа уже был на ногах и начал ездить с нами на вызовы.

— Кстати, почему назвали Чупой?

— При выборе имени у меня возникла ассоциация с леденцом чупа-чупсом. Хотя, когда я только принес собаку, некоторые ребята спрашивали, что за Чупакабру я притащил. С тех пор некоторые его так до сих пор называют. А я всегда говорю, что он Чупа Тарасович. Мы столько с ним пережили, что он действительно для меня как сын.

«Чупа очень общительный. На передовой и с бойцами подружился, и с собаками»

— А как вы узнали, что Чупа может помогать спасать людей из-под завалов?

— Это получилось совершенно случайно, — говорит Тарас. — Однажды мы отправились на вызов, и вдруг Чупа начал сильно царапать когтями по дну машины. Мы подумали, что ему надо по его собачьим делам. Остановились, он вышел, издал несколько необычных звуков и куда-то бросился. Мы за ним. Смотрим: он у завалов скулит. Заглядываем, а там люди застряли. Оказалось, гражданские прятались от обстрелов, и то убежище стало их ловушкой. Тогда мы извлекли пять человек. Через несколько дней была похожая история. И за время, пока мы находились в АТО, Чупа помог спасти 27 человек! Он очень хорошо чувствовал, где нужно остановиться, давая нам знать, что кому-то необходима помощь.

«За те два года, пока находился на передовой, увидел столько смертей, что если бы не Чупа, то мне бы сейчас нужен был психотерапевт или психиатр», — говорит Тарас Шнайдер. Фото сделано после награждения собаки медалью «За верность Украине»

И это еще не все таланты, которые проявились у Чупы на передовой. Хозяин бульдога говорит, что собака чувствовала, когда будет обстрел. Начинала беспокойно себя вести и пряталась под кровать. И воины понимали: им тоже нужно прятаться. У Чупы и в гражданской жизни проявляется это особое чутье. Он, например, знает, когда звонит телефон, даже если тот на беззвучном режиме. Тарас в шутку называет Чупу своим будильником. Собака изучила график хозяина и начинает лаять ровно за пять минут до того, как прозвенит будильник.

— Надо сказать, что французский бульдог — это специфическая порода в плане физиологии, — продолжает Тарас. — Эти собаки храпят, у них очень деликатные глаза, они склонны к аллергиям, плохо переносят жару, могут пукать, срыгивать. В общем, как маленькие дети. К этой специфике надо быть готовым и просто любить животное. Но ты получаешь колоссальную отдачу от этого создания. В месте дислокации Чупа быстро стал своим. Он очень контактный: и с воинами подружился, и с собаками. Даже с котами в одной постели спал.

В подтверждение своих слов Тарас показывает видео, где Чупа беззаботно спит, а кот в это время облизывает его уши.

— В его жизни было немало стрессов, — говорит Тарас. — Ведь он попал под обстрел, был искалечен и очень испуган, боялся резких движений. Я старался делать все, чтобы избавить его от стресса, насколько это было возможно в условиях войны.

Между тем Чупа и сам становился антистрессом для воинов.

— Когда я или кто-нибудь другой заходил в комнату, возвращаясь с выезда, Чупа радовался, сразу же бежал нежничать и смотрел на нас своими большими печальными глазами. От этого становилось легче. Тревожные мысли уходили.

Как установили ветеринары, Чупе уже около десяти лет, а это для собаки довольно почтенный возраст, тем более учитывая все, что он пережил на передовой.

— Стараюсь его не перенапрягать, — рассказывает хозяин. — В жару не вывожу. Драться с другими собаками на улице не позволяю. Хотя иногда это очень трудно проконтролировать. Ведь Чупа общительный. Только увидит какую-то собаку — сразу бежит знакомиться, а это не все животные любят. Чупа очень легко идет к детям, к незнакомым людям. Но, видимо, что-то чувствует, потому что одним позволит себя погладить и сразу же бежит прочь, а с другими так играет, что мне даже трудно их разлучить.

Ест Чупа в основном сухой собачий корм, но иногда настолько трогательно просит «человеческой» пищи, что ему просто нет сил отказать.

Он любит спагетти и ест их как человек — берет макаронину и втягивает. Обожает хлеб — и черный, и белый, и свежий, и сушеный. А виноград, арбуз и шоколадные конфеты — для него вообще рай. Иногда немножко позволяю, но понимаю, что ему важна диета.

И сколько ни пытался хозяин приучить Чупу, что в доме у него должно быть свое место, — все напрасно. Даже купили ему специальное кресло, но пес упорно его игнорирует.

— Принципиально спит со мной. И обязательно должен быть телесный контакт. Даже в жару клал на меня одну лапку, мол, я здесь, дружище, все под контролем.

Но я уже смирился с этим. Мы сжились. Знаете, за те два года, пока находился на передовой, увидел столько смертей, ран, горя, что если бы не Чупа, то мне бы сейчас нужен был психотерапевт или психиатр.

И теперь, когда я уже демобилизовался и мы с Чупой вернулись во Львов, бывает, приезжаю с работы нервный, злой. Я по-прежнему работаю таксистом, и ситуации с людьми бывают разными. Захожу в дом, а там будто другая реальность. Чупа радуется, прыгает, говорит что-то по-своему, по-собачьи. И тогда понимаю, что те все конфликты — такая мелочь…

Источник