«Если день был трудный — он прошел с пользой». Как менеджер бара стала няней в детском хосписе «Дом с маяком»

Обыч­но сло­во «pivot» при­ме­ня­ют по от­но­ше­нию к стар­та­пам — оно озна­ча­ет сме­ну биз­нес-мо­де­ли, про­дук­та или сфе­ры де­я­тель­но­сти. А мы на­зва­ли так но­вую руб­ри­ку с ис­то­ри­я­ми лю­дей, ко­то­рые пол­но­стью из­ме­ни­ли свою ка­рье­ру. Ма­ри­на Де­ми­на ра­бо­та­ла в ре­сто­ран­ной сфе­ре, но меч­та­ла най­ти свое на­сто­я­щее при­зва­ние. О хос­пи­се фон­да «Дом с ма­я­ком» она узна­ла слу­чай­но, те­перь Ма­ри­на уже че­ты­ре года ра­бо­та­ет здесь ня­ней. В ин­тер­вью она рас­ска­за­ла, как по­ня­ла, что на­шла свое дело и на­учи­лась при­ни­мать дет­скую смерть.

По­иск сво­е­го дела

Я окон­чи­ла ПТУ, от­ку­да вы­шла порт­ным по по­ши­ву лег­кой верх­ней одеж­ды для жен­щин. Немно­го по­ра­бо­та­ла на швей­ной фаб­ри­ке, а за­тем пе­ре­еха­ла в Моск­ву, что­бы за­нять­ся чем-то дру­гим. Вско­ре я на­ча­ла ра­бо­тать офи­ци­ант­кой в ма­лень­ком кафе, а по­том вы­шла за­муж и ро­ди­ла ре­бен­ка. По­сле де­кре­та я по­ня­ла, что для рез­кой сме­ны де­я­тель­но­сти мне не хва­та­ет зна­ний. То­гда я по­сту­пи­ла в Мос­ков­ский ин­сти­тут от­кры­то­го об­ра­зо­ва­ния име­ни Н. Н. Ха­ла­д­жа­на и по­лу­чи­ла ди­плом юри­ста, но ра­бо­тать по про­фес­сии не ста­ла. Ра­бо­те и са­мо­об­ра­зо­ва­нию в этой сфе­ре нуж­но по­свя­щать очень мно­го вре­ме­ни, а с ма­лень­ким ре­бен­ком это ока­за­лось очень слож­но.

Я сно­ва устро­и­лась офи­ци­ант­кой, но уже в боль­шом ре­сто­ране. Здесь мне было го­раз­до ин­те­рес­нее: мы про­хо­ди­ли обу­че­ние, нам рас­ска­зы­ва­ли, как вза­и­мо­дей­ство­вать с кли­ен­том, я на­блю­да­ла за людь­ми и изу­ча­ла их ре­ак­ции. За­тем я ста­ла ме­не­дже­ром, а по­том пе­ре­шла ра­бо­тать в пе­кар­ню, где впер­вые встре­ти­лась с бла­го­тво­ри­тель­но­стью. Пе­кар­ня по­мо­га­ла ма­ло­обес­пе­чен­ным и мно­го­дет­ным се­мьям. Ино­гда по ве­че­рам к нам при­хо­дил один папа, и мы бес­плат­но от­да­ва­ли ему весь остав­ший­ся хлеб и бу­лоч­ки — все све­жее и очень хо­ро­ше­го ка­че­ства.

По­том я пе­ре­шла в бар Let's Rock. Ра­бо­та была очень нерв­ная: при­хо­ди­лось ре­шать ка­кие-то во­про­сы даже на вы­ход­ных. В один мо­мент две моих кол­ле­ги уво­ли­лись, а че­рез два ме­ся­ца мне рас­ска­за­ли, что они обе ра­бо­та­ют в хос­пи­се. Я тут же по­зво­ни­ла од­ной из них и узна­ла, что они ушли в дет­ский хос­пис фон­да «Дом с ма­я­ком». Я за­ва­ли­ла их во­про­са­ми, спра­ши­ва­ла, как они справ­ля­ют­ся, ведь это так эмо­ци­о­наль­но тя­же­ло. От од­ной мыс­ли о боль­ных де­тях у меня на­во­ра­чи­ва­лись сле­зы. Де­воч­ки рас­ска­за­ли мне, что с ними ра­бо­та­ют пси­хо­ло­ги, они по­сто­ян­но обу­ча­ют­ся, и у них все хо­ро­шо. С тех пор мысль о хос­пи­се за­се­ла у меня в го­ло­ве. Мне дали кон­так­ты ру­ко­во­ди­те­ля хос­пи­са, я по­со­ве­то­ва­лась с ма­мой и по­шла на со­бе­се­до­ва­ние.

Бо­е­вое кре­ще­ние

Ко­гда я при­шла на со­бе­се­до­ва­ние, в ком­на­те ви­се­ли фо­то­гра­фии всех де­тей, ко­то­рые умер­ли под опе­кой хос­пи­са. С это­го мо­мен­та я ни­че­го не пом­ню: все было как в ту­мане. Я пла­ка­ла, и, хотя очень го­то­ви­лась и мно­го чи­та­ла по теме, с тру­дом от­ве­ча­ла на во­про­сы. Несмот­ря на это меня взя­ли, и я вы­шла на ста­жи­ров­ку в Пер­вый мос­ков­ский хос­пис име­ни Веры Мил­ли­он­щи­ко­вой.

Я пред­став­ля­ла его со­вер­шен­но ина­че, как ти­пич­ную боль­ни­цу. Но тут все со­всем по-дру­го­му: от­зыв­чи­вый и по­зи­тив­ный пер­со­нал, доб­рые вра­чи, ни­кто не психу­ет, все го­то­вы по­мочь.

Здесь мож­но было раз­го­ва­ри­вать с людь­ми, шу­тить, быть по-на­сто­я­ще­му по­лез­ной и жить не по ин­струк­ци­ям

Че­рез де­сять дней я вы­шла к де­тям — в пал­ли­а­тив­ное от­де­ле­ние Мо­ро­зов­ской боль­ни­цы. Всю ночь я не спа­ла, мо­раль­но го­то­ви­лась, смот­ре­ла раз­ные ви­део. Пе­ред па­ла­той меня еще раз по­про­си­ли со­брать­ся с си­ла­ми. Ко­гда я во­шла, то чуть не упа­ла в об­мо­рок. Во­круг ле­жа­ли скру­чен­ные дет­ские тела с ис­крив­лен­ны­ми по­зво­ноч­ни­ка­ми, невы­тер­ты­ми рта­ми и но­са­ми. Ко­неч­но, де­воч­ки ста­ра­лись по­мочь всем, но от­де­ле­ние было очень боль­шое.

По­сле пер­во­го дня я вы­шла и по­ду­ма­ла: «Воз­мож­но, бла­го­да­ря мне у кого-то из этих де­тей се­го­дня все было по-дру­го­му». Ча­сто меня спра­ши­ва­ют, не жал­ко ли мне де­тей. Ко­неч­но, жал­ко. Но важ­но пом­нить, что для них это и есть нор­маль­ная жизнь. Если ре­бе­нок та­ким ро­дил­ся, он не знал ни­че­го дру­го­го. Глав­ное, что­бы он был обез­бо­лен — это за­да­ча ме­ди­ков. По­сле боль­ни­цы я уже ра­бо­та­ла в се­мьях и по­сто­ян­но по­па­да­ла на слож­ные слу­чаи. Это очень по­мог­ло мне в бу­ду­щем. В этой про­фес­сии ты каж­дый день узна­ешь что-то но­вое, чему-то учишь­ся.

Ра­бо­та на­кла­ды­ва­ет свой от­пе­ча­ток: я уже не де­лаю раз­ли­чий меж­ду обыч­ным ре­бен­ком и осо­бен­ным. Для меня все рав­ны, толь­ко один ды­шит че­рез тру­боч­ку, а дру­гой ест сра­зу в же­лу­док

Ра­бо­чий день

Мы ра­бо­та­ем во­семь ча­сов: сле­дим за ре­бен­ком, иг­ра­ем с ним и ока­зы­ва­ем по­мощь. Ме­ди­цин­ским обя­зан­но­стям няню обу­ча­ют еще на ста­жи­ров­ке в хос­пи­се, но у нас есть неко­то­рые огра­ни­че­ние. На­при­мер, ста­вить уко­лы мо­гут толь­ко ме­ди­ки, хотя в пал­ли­а­тив­ной ме­ди­цине ста­ра­ют­ся обой­тись без них. Каж­дую неде­лю про­во­дим со­бра­ния, где об­суж­да­ем со­сто­я­ние ре­бен­ка и то, как ему мож­но по­мочь. Так­же с нами ра­бо­та­ют пси­хо­ло­ги. Они по­мо­га­ют нам най­ти об­щий язык с ре­бен­ком или ро­ди­те­ля­ми и раз­ре­шить слож­ные си­ту­а­ции. Бы­ва­ет так, что ро­ди­те­ли не го­во­рят ре­бен­ку, что он бо­лен смер­тель­но или не смо­жет хо­дить. То­гда няня ока­зы­ва­ет­ся меж­ду двух ог­ней, ко­гда ре­бе­нок на­чи­на­ет за­да­вать ей во­про­сы. У пси­хо­ло­га мы за­ни­ма­ем­ся груп­пой. Этот фор­мат хо­рош тем, что даже если ты стес­ня­ешь­ся рас­ска­зать о сво­ей про­бле­ме, ча­сто ее мо­жет под­нять кто-то дру­гой.

В ра­бо­те меня по­ра­жа­ет хлад­но­кро­вие неко­то­рых ме­ди­ков в боль­ни­цах. Ча­сто ро­ди­те­лям го­во­рят, что у ре­бен­ка нет ни­ка­ких пер­спек­тив, у него ни­че­го не по­лу­чит­ся. Ро­ди­те­ли от­ча­и­ва­ют­ся, опус­ка­ют руки и впо­след­ствии с ними очень тя­же­ло ра­бо­тать. Мама мо­жет спро­сить: «За­чем вы с ним иг­ра­е­те, он же все рав­но не ви­дит». А по­том ре­бе­нок на­чи­на­ет сле­дить за круп­ны­ми пред­ме­та­ми или по­вто­ря­ет за то­бой ка­кие-то дей­ствия. Жаль, что спе­ци­а­ли­сты не го­во­рят, что та­кие ма­лень­кие по­бе­ды воз­мож­ны. Да, он не смо­жет сам пой­ти, но смо­жет си­деть или сто­ять, а это уже огром­ное сча­стье для ро­ди­те­лей.

Смерть ре­бен­ка

Как бы мы не хо­те­ли при­вя­зы­вать­ся к се­мье и ре­бен­ку, это про­ис­хо­дит. Ро­ди­те­ли ча­сто зо­вут няню на по­хо­ро­ны, но она мо­жет от­ка­зать­ся. Кто-то спо­кой­но пе­ре­жи­ва­ет та­кие мо­мен­ты, а кто-то мо­жет не вы­дер­жать. Бы­ва­ет, едешь и пла­ни­ру­ешь день: мы пой­дем се­го­дня в парк, бу­дем пус­кать ко­раб­ли­ки, а при­ез­жа­ешь — ре­бен­ку пло­хо. Ста­но­вит­ся очень тя­же­ло. В та­кие мо­мен­ты мы тоже мо­жем об­ра­тить­ся к пси­хо­ло­гу, но я пока справ­ля­лась.

Я мно­го ко­па­лась в себе и по­ня­ла, что это толь­ко мой эго­изм. Ре­бе­нок ухо­дит, и ты не го­тов его от­пу­стить. Тя­же­лее тому, кто оста­ет­ся

Ко­гда мы зна­ем, что ре­бе­нок умрет, и есть за­прос от ро­ди­те­лей, в се­мью при­ез­жа­ет ин­ди­ви­ду­аль­ный пост — это круг­ло­су­точ­ное по­смен­ное де­жур­ство няни и ме­ди­ков. Они про­шли спе­ци­аль­ное обу­че­ние — не рас­те­ря­ют­ся и смо­гут под­дер­жать ре­бён­ка во вре­мя уми­ра­ния, а ро­ди­те­лей — и по­сле.

Я ни­ко­гда не хо­те­ла уйти из хос­пи­са. Если день был труд­ный, он про­шел с поль­зой. Вы­пол­няя свою ра­бо­ту, я чув­ствую мо­раль­ное удо­вле­тво­ре­ние, даже ко­гда вы­жа­та как ли­мон. Да, я не могу по­мочь ре­бен­ку, но об­лег­чу его стра­да­ния, дам свою лю­бовь и за­бо­ту.

Источник