Мишка

06 квітня 2011

За окном тихо шуршал снег. Город спал. Сонное утро пронзил резкий телефонный звонок. Илья нехотя потянулся за телефоном. Звонил его лучший друг Гришка. «И чего это ему в такую рань не спится!»

Но Гришке не только не спалось, все было намного хуже. Он собирался вытащить Илью наружу, в это унылое царство холода, льда и снега. Дело в том, что уже месяц Илья посещал «молодежку» — православный клуб для молодежи при Ионинском монастыре.

Многие приходили сюда из любопытства, потом сходились по интересам и начинали заниматься интересными и полезными делами. Именно тут зародилось первое волонтерское движение. И именно сюда, в волонтерскую поездку, пытался сейчас субботним зимним утром Илью вытащить его лучший друг.

Илья ходил в Храм. Непременно раздавал милостыню «часовым» у Храмовых ворот. Иногда жертвовал на организованное кем-то доброе дело. Все это больше походило на ежедневный привычный набор правил, которые производятся по привычке, на автомате, без мыслей о смысле и назначении происходящего. И вот Гришка рассказал о поездке в детское онкогематологическое отделение. Название было какое-то въедливое и неприятное. Но к детям Илья относился хорошо и был не прочь устроить маленький праздник выходного дня.

Встретив Илью у входа в метро, Гриша начал давать какие-то непонятные рекомендации, вызвавшие у Ильи что-то наподобие паники: надеть марлевую повязку, уделять искреннее внимание, не показывать никаких негативных чувств. «Что это он за чушь говорит?» — подумал Илья. — «Как будто на поле военных действий едем».

У входа в больницу стояло человек двадцать «добровольцев». Все с шариками, и небольшими пакетами с подарками. Получив последние наставления от Гриши, которые по правде говоря, Илья пропустил мимо ушей, группа волонтеров пошла в отделение.

Облачившись в маску, Илья отчего-то потерял внутренне равновесие. Так ведь и не улыбнешься и гримасу не состоишь. Чтобы сквозь марлевую повязку проявить истинные чувства надо снять «маску» повседневных дежурных эмоций со своего лица.

Илья смело шагнул на порог отделения и замер в нерешительности. Дети в большинстве своем были без волос, одетые, как и волонтеры, в марлевые повязки.

Бледность детских лиц была такой, что даже зимний снег выглядел ослепительным и ярким на их фоне. Малыши были похожи на пришельцев, нездешних жителей других галактик, чудом оказавшихся на земле и готовых каждую минуту улететь.

Праздничное настроение, с которым Илья пришел в отделение, окончательно испарилось. Стало тоскливо и немного не по себе. Он стоял у входа, прижав в груди плюшевого медвежонка, и растерянно озирался по сторонам, пока не увидел возле окна маленького спокойного мальчика, смотревшего на Илью огромными голубыми глазами. — «Хочешь Мишку?» — спросил Илья. Мальчик хлопнул ресницами и протянул руку за подарком.

Темные круги под глазами, худенькие руки, слабые движения и умное не по-детски серьезное лицо ребенка, окончательно убили в Илье желание шутить. Он пытался подобрать подобающие моменту слова, и не мог вымолвить не слова.

— Как тебя зовут? — спросил мальчик.
— Илья.
— Как Илью Муромца?
— Может быть.
— Ты тоже был слабым, а потом стал сильным, как Илья?
— Я всегда был сильным. Это зависит от характера. Если человек захочет, он может многое изменить?
— А выздороветь, если захочет, может?
— Если сильно захочет, обязательно сможет. Илья ободряюще улыбнулся.
— А вот у меня пока не получается. Я стараюсь, а не получается, — грустно произнес мальчик и уставился в вытертый до блеска больничный пол.

Потом деловито протянул Илье руку и представился:

— А меня Мишка зовут. Я певец. Мама говорит, что когда я выросту, то смогу петь в церковном хоре
— А ты еще придешь?
— Конечно, — произнес Илья и подумал про себя, что уж дудки, в следующие выходные он никуда не пойдет. Вот уж нашел, так нашел Гришка доброе дело. И так на душе кошки скребут, а тут картина, что надо. Илья даже почувствовал что-то наподобие озноба.

С каким облегчением он вздохнул, когда наконец-то выбрался на свежий воздух. От услышанного и увиденного в жилах стыла кровь. Зимнюю депрессию, мучившую Илью все зимние месяцы, как рукой сдуло. Какое счастье дышать воздухом, ловить снежинки, валять дурака. Побольше положительных эмоций и все скоро забудется.

В следующую субботу Гриша опять позвонил. Поездка уже не обсуждалась. Это было решенным вопросом. Илья начал чувствовать раздражение. Видя настрой Ильи, Гриша сухим тоном произнес: «Не хочешь не надо. Это дети. Они не терпят предательства и фальши».

По сути его, Илью обвинили в предательстве и фальши. И к кому? Тому незнакомому болезненному чужому мальчику? Чем он может ему помочь? Что вообще дают эти поездки?!!

Илья разозлился, но поехал. Поехал чтобы доказать, что он не равнодушен. Просто это никому не надо. А раз так, зачем себя лишний раз терзать. И так в жизни много горя и отрицательных эмоций.

Придя в отделение, Илья без особого энтузиазма надел маску и решил найти Мишку. Мальчика нигде не было. Спустя время поиски увенчались успехом и Илью отвели в больничную палату, где лежал Мишка. Совсем исхудавший и ослабленный, мальчик лежал на огромной подушке и смотрел, как за окном падают снежинки.

У Ильи подкосились ноги. Он даже не мог понять, какие чувства испытывал: чувство леденящего ужаса при виде смертельно больного мальчика, ужаса, который испытывает всякий человек, когда думает о смерти и всячески пытается заглушить в себе это мысль или чувство жалости к больному человечку, такому юному, еще ничего не познавшему в этой жизни. Какими смешными и надуманными в этой больничной палате вдруг показались все жалобы на жизнь, отсутствие счастья, скуку и суету. Какой чудовищной представлялась ежедневная потеря времени на ничего не значащие вещи. Один момент и у тебя уже всего этого нет. Зря потратил время, не успел, не сделал...

Слабый голос мальчика вывел Илью из плена невеселых размышлений.

— Ты пришел? А я уже и не надеялся. Мама обещала сводить на концерт, а я заболел. Ты сказал, что человек если захочет, то все сможет. Я очень хотел выздороветь и чтобы мама больше не плакала. Но я не смог. Я слабый. Я ничего не могу, — подытожил Миша и отвернулся от Ильи.

У Ильи запершило в горле. Чтобы не расплакаться прямо в палате, он пожал Мишкину руку и быстро выбежал из палаты.

На вопрос о состоянии Миши, врач сухо и безнадежно ответил, что у мальчика тяжелая форма лейкемии, что, к сожалению, лечение только за границей и спонсоров на всех детей не хватает. И посоветовал не привязываться сильно к мальчику потому, что скорее всего он скоро умрет. Такова ситуация, как не жаль.

— Как это умрет? И вы так сухо и спокойно об этом говорите? — прокричал Илья.
— А что я могу? И так делаем все, что можем.

Последовавшая неделя была для Ильи сущим адом. У него началась бессонница, а если удавалось заснуть, снились кошмары. После чтения статей о Мишкиной болезни и посещения специализированных сайтов у него начались приступы ипохондрии. Он тоже боялся заболеть. Он боялся боли и мучений, которые испытывал маленький Миша. После приступов малодушия, Илья кидался в другую крайность и пытался найти спонсора для Мишки, надеясь на невозможное. Груз навалившихся переживаний сбил Илью с ног, и он проспал сутки напролет.

Проснулся он опустошенным, но с готовым решением. Сняв с банковского счета отложенную на черный день сумму, Илья пошел в детский кукольный театр. Неизвестно, что повлияло на решение директора, красноречие Ильи или доброе сердце самого артиста, но труппа артистов, для выездного концерта в детском отделении онкогематологии была готова. Дополнив это охапкой воздушных шаров, радиоуправляемой машиной и смешной разноцветной дудочкой, кортеж отправился в путь.

Надо было видеть Мишкины глаза. Это было не просто счастье, это было исполнение самой заветной мечты. Он даже, казалось, позабыл о своей боли. Праздник выдался на славу. Когда Илья зашел попрощаться до следующей субботы, Мишка благодарно пожал Илье руку и подарил собственноручно нарисованный портрет гостя. Нарисованный Илья улыбался во всю площадь листа, а вокруг кружили красные праздничные шары.

Через два дня пришло известие, что Мишки не стало. Он отошел ко Господу еще той самой ночью. Ушел во сне, заснув спокойно впервые за долгие месяцы.

Сердце Ильи как — будто разбили надвое. Отчаяния не было. Лишь глухая боль. Он зашел в старый любимый Храм и купил несколько свечей. Одну поставил о здравии рабы Божией Ольги, Мишкиной мамы. Дай ей Боже сил перенести горе. Вторую после долгого молчания — за Мишку. Да упокоится его светлая чистая душа. И после долгих раздумий третью — за всех болящих в отделении детей.

На улице было солнечно и морозно. Илья глубоко вдохнул и посмотрел на проплывающие по небу облака. Жизнь продолжается. И еще есть время поделится своей любовью, с теми, кто в этом нуждается.

В следующую субботу он сам позвонил Грише и сказал, что едет с волонтерами в детское онкогемалогическое отделение.

Эвелина Каравай

Фотовыставка «А завтра будет?»

Фотовыставка «Рожденные, чтобы жить»